Продюсер Владислав Пастернак: «Цензор» – это русская фантастика, основанная на нашей реальности»

9 августа 2017 года на фестивале «Окно в Европу» состоялась российская премьера независимого художественного фильма «Цензор». Для большей части команды проекта это дебют. На сайте проекта заявлено: «Фильм «Цензор» снимается на собственные деньги участников проекта. Мы пытаемся своими силами сделать интересное, динамичное кино». В настоящее время создатели ждут вызова от Оскаровского комитета, полагая, что конкурс должен быть открытым.

Реакцию у публики картина вызвала неоднозначную, в основном из-за обилия жестоких сцен (категория фильма 18+). Фантастический боевик повествует о недалеком будущем, в котором изобрели виртуальную реальность и активно используют ее в индустрии развлечений. Теперь, играя в различные компьютерные игры, человек полностью переносится в вымышленный мир, который порой сложно отличить от реального. Правительством создано специальное подразделение для проверки таких симулякров на жестокость. При этом, чтобы оценить уровень жестокости игры, «Цензоры» сами должны идти на сделки с собственной совестью и погрязать в преступлениях.

О посыле фильма и количестве крови, о создании и продолжении, рассказывает один из продюсеров фильма Владислав Пастернак.

«Цензор»

2017, Россия

Режиссер, оператор: Константин Шелепов

В ролях: Степан Бекетов, Павел Михайлов (III), Галина Сумина, Сергей Мардарь, Юлия Денисова, Ольга Витченко, Владимир Чернышов, Руслан Кацагаджиев, Артём Шилов, Натиг Талыбов, Евгений Добряков, Карина Разумовская, Светлана Смирнова-Кацагаджиева, Диана Федоренко

Сайт проекта: www.censor-film.ru

Как возникла идея фильма?

Сначала был рассказ Ивана Тропова, опубликованный в журнале «Навигатор игрового мира». Впервые наш режиссёр Константин Шелепов прочитал его в 2002 году и уже тогда задумался, что сюжет рассказа мог бы послужить основой для фильма. Спустя десять лет удалось связаться с автором, и он взялся за разработку полнометражного сценария.

О чем хотелось поговорить со зрителем?

«Цензор» – это многогранная история. С одной стороны, как в любой фантастике, он задаёт вопросы о будущем. Судя по темпам развития технологий, убедительная и впечатляющая виртуальная реальность не за горами – Илон Маск инвестирует в разработку нейроинтерфейса, корпорации тратят миллиарды на разработки в области искусственного интеллекта, графика в современных компьютерных играх становится всё реалистичнее, и это вызывает огромный интерес. То, что вчера казалось сказкой, сегодня ощущается как ближайшая перспектива. С другой стороны, хорошая фантастика, особенно антиутопическая – это не про завтра, а про сегодня, и не про технологии, а про общество. «Цензор» затрагивает актуальные вопросы нашей повседневной жизни. Вот в Конституции есть строчка: «цензура запрещается». Но целые группы граждан регулярно высказываются за введение цензуры, за запрет фильмов, спектаклей. Если у нас в фильме целый отдел ею занят, какой из этого следует вывод? В мире фильма Конституция, вероятно, переписана или нарушается. У нас показано и противостояние силовых ведомств, и то, как государство реализует своё стремление контролировать жизнь людей, прикрываясь благими намерениями, и то, как в ряды людей, облеченных властью, проникают волки в овечьей шкуре. Это не будущее, и отнюдь не виртуальное. Это было всегда, происходит и сегодня – и нет оснований ожидать, что что-то изменится с переходом людей в виртуальный мир. Страх и жадность, жажда власти, низменные инстинкты – всё это никуда не денется. Будут и дальше цвести ханжество и лицемерие. Уже на монтаже мы случайно обнаружили, что требования, предъявляемые к виртуальной реальности в «Цензоре», местами почти дословно повторяют Кодекс Хейса, регулировавший голливудское кино в течение трех десятилетий и приведший его в глубочайший творческий кризис. Это не закладывалось нами специально.

На какую аудиторию рассчитан фильм?

В прокатном удостоверении написано «18+». Я полагаю, что у нашего фильма два ядра аудитории – это геймеры с одной стороны и киноманы с другой; частично они пересекаются. Иными словами, это гики. Но в то же время фильм адресован очень широкому кругу зрителей, и если увиденное кого-то покоробит, напугает, заставит задавать правильные вопросы – мы будем рады.

Сами-то не напугались от количества жестокости и крови?

По сравнению с тем, что происходит в некоторых компьютерных играх, «Цензор» – пастораль. Как говорит Игорь Фокин, один из продюсеров фильма, «это фильм о том, чем ваш ребёнок занят вечером за компьютером у себя в комнате». От этого важного вопроса отталкивается сюжет, и «Отдел Ц» создан ради безопасности. Но дальше возникает вопрос, известный ещё со времён Древнего Рима: кто устережёт сторожей? Кто-то идёт в цензоры именно ради возможности безнаказанно делать всё то, против чего «Отдел Ц» ведёт борьбу. Почему кому-то, отнюдь не святому, позволено решать за других, какие книги читать, какое кино смотреть, в какие игры играть? Для раскрытия этой темы просто обозначить жестокость было бы недостаточно. Как в «Страшных сказках» Маттео Гарроне демонстрирует на экране то, что в экранизируемых им книгах лишь обозначено словами, так и Константин Шелепов в «Цензоре» превращает привычное и уже давно никого не пугающее анимационное насилие компьютерных миров в гиперреалистичное. Если бы оно происходило на самом деле, именно так бы оно и выглядело. Анализируя природу насилия, было бы неправильно не называть вещи своими именами. В этом смысле мне всегда нравился цинизм Пола Верховена: «Робокоп», «Вспомнить всё» и «Звёздный десант» – эти блестящие образцы социальной сатиры поражают сгущением красок, не говоря уже о картинах Мела Гибсона. Но в любом случае, это всего лишь кино, спецэффекты, грим. Изображение насилия – это не само насилие. Вот когда в парке убивают человека за то, что он как-то не так одет – это ужасно, вот с чем нужно бороться. Уж поверьте, парня убили не потому, что убийцы смотрели жестокие фильмы и играли в игры.

Насколько режиссер Константин Шелепов опытен в подобном жанре?

Константин Шелепов больше 10 лет занимается съемкой рекламы, а в игровом кино, если не считать короткого метра «Небо видело всё», это его дебют. В России такое кино не делал пока никто, поэтому опыт тут не имел значения – важно было оригинальное видение. В США многие режиссёры дебютируют в кино именно сверхмалобюджетными работами, в Европе такая культура не очень развита. Цифровые технологии отчасти удешевили производство, отчасти снизили кинематографичность: дебютируя в цифровом фильме, режиссёр сегодня должен найти оптимальное сочетание формы и содержания, чтобы специфическое ощущение от видеоизображения не мешало зрителю поверить в происходящее на экране. Отсюда, например, расцвет жанра мокьюментари, где такая картинка уместна. Оправдано такое изображение и в фантастическом «Цензоре» – ведь мир фильма хоть и реалистичный, но цифровой.

Вы сознательно сделали так, что ваши супергерои – напарники-цензоры – выглядят, как обычные парни, а не Рэмбо?

Я не представляю себе, кто бы справился с ролями цензоров лучше, чем Степан Бекетов и Павел Михайлов. Огромной удачей было и участие Сергея Мардаря, который сыграл роль шефа Отдела Ц. Наверное, в виртуальных мирах они и могли бы обретать внешность этаких суперсолдат. А исполнительницы женских ролей Галина Сумина, Карина Разумовская, вероятно, выглядели бы этакими объективированными чудо-женщинами. Но «фишка» и опасность виртуальной реальности у нас заключается как раз в том, что она неотличима от настоящего мира, чем и притягательна. Поэтому как в «вире», так и в реальной жизни цензоры из «Отдела Ц» – это профессиональные киберспортсмены, весь рабочий день они проводят, тестируя игры в кабинках виртуальной реальности, а затем заполняя отчёты в отделе. Мускулатуру, как у Сталлоне, при такой жизни не накачаешь. Кроме того, это бы выглядело, как копирование голливудских жанровых клише, что всегда разрушает связь отечественной аудитории с экраном, на котором персонажи говорят по-русски. Работая в традиционно западном жанре и соблюдая его законы, мы всё же делали русский фильм, и старались, насколько это возможно, избегать культурно чуждых нам штампов. «Цензор» – это русская фантастика, и опирается он, прежде всего, на нашу реальность. От фильма на русском языке зрители инстинктивно ждут ответа на вопрос, кто мы такие, и уж точно понимают, что не Рэмбо.

Можно сказать, что это продюсерское кино? В картине 4 продюсера. Как выстраивалась работа над картиной?

Во время фестиваля «Окно в Европу», где состоялась премьера картины, Костя Шелепов, сам также являющийся продюсером фильма, как-то пошутил, что «Цензор» – это артхаус. Пожалуй, фильм можно отнести к арт-мейнстриму. Ведь жанровая форма повествования, экшн-сцены, звук и визуальные эффекты ещё не означают, что кино не будет авторским. Режиссёр нашёл материал, который ему был интересен, приступил к его переносу на экран, а задача продюсеров-единомышленников в данном случае – во всех отношениях помочь: с организацией производства, с финансированием, с выводом картины на рынок. У нас разный опыт и компетенции, для кого-то это вообще была первая в жизни попытка снимать кино. Мы не руководили режиссёром.

Как вы считаете, за счет чего вам удалось собрать деньги на съемки на краудфандинговых платформах?

У этого успеха много составляющих. Краудфандинг – это, прежде всего, грамотное распространение той информации, которая вызовет у аудитории интерес и желание поддержать проект. Проще говоря, это вопрос пиара. Но если продукт никуда не годится, или момент выбран неудачно, или действуют ещё какие-то факторы, ничего не получится. Во время краудфандинговой кампании зрителям был предложен интересный и оригинальный сюжет, брутально звучащее название, необычный отснятый материал и важный факт: фильм снимается командой энтузиастов (так оно, собственно, и было). В совокупности эти элементы, самый главный из которых, разумеется, убедительный материал – и работали. О проекте узнало достаточное количество людей, а из узнавших достаточное количество захотело увидеть будущий фильм настолько, что пожертвовали различные суммы денег, и это позволило снять значительную часть картины. В любом случае, краудфандинг – это не только деньги на продакшн, и вообще не последние прибежище продюсера в поисках бюджета, но и раскрутка проекта на ранней стадии, начальный этап создания той самой аудитории, о которой уже говорили. На завершение уже пришлось искать дополнительные средства. И мы, пройдя отбор, вместе с Николаем Бункиным, также продюсером фильма, успешно презентовали фильм на питчинге РОСКИНО, который состоялся на Венецианском фестивале, выиграли грант на постпродакшн.

Какой путь ожидает ваш фильм? Кино- или телевизионный прокат? Продажа на международный рынок…

Первоначальный план был – сделать кино и сразу распространять его по модели VOD. Ряд участников краудфандинговой кампании получили права на такой способ просмотра, и обязательно посмотрят фильм именно так. Но когда я увидел, что получается, предложил коллегам поставить более амбициозную планку и попытаться так или иначе попасть в контекст большого кино. Мы двинулись по этому пути. Насколько прокат будет широким или ограниченным, рано судить. Интерес со стороны дистрибьюторов есть, эстимейты тоже. Сейчас мы заняты фестивальной судьбой «Цензора» и ведём переговоры с агентами, чтобы фильм состоялся не только как феномен интернет-культуры, а как полноценное кино. В эфире федеральных каналов «Цензора» я себе не представляю: Первый канал мог запросто показать в прайм-тайм «Чистилище» Невзорова или «Чекиста» Рогожкина двадцать лет назад, но сегодня это невозможно. А вот где-то на кабельных каналах – вполне.

Что можете сказать о нише боевиков в нашей стране?

В нашей стране практически свободна одна ниша: хорошее честное кино. Если снимают о чём-то важном, то непременно с настолько серьезным лицом, что смотреть невыносимо. Если развлекательное – так непременно ниже плинтуса. А ведь когда-то слово «боевик» означало то же, что и «хит». Хитами часто становились фильмы жанра экшн, и смысл сместился: боевиками стали называть фильмы с боевыми сценами. Для создания экшна мирового уровня у нас в индустрии нет денег, а у кого они есть – у того нет смелости заложить туда смысловую бомбу. И уж точно никто не даст дебютанту-самоучке снимать первый же фильм в таком жанре, делать это долго, переделывать, искать. Наша индустрия так не работает, да и вообще никакая. По правилам мы вообще должны были ничего не снимать. Поэтому «Цензора» мы делали с ещё меньшим бюджетом, чем даже у «Тесноты» Кантемира Балагова, картины сильной, но очень камерной и, я бы сказал, нарочито незрелищной.

Вы действительно подались на «Оскар»?

Насколько мы понимаем, больше никто из претендентов сам не заявлял о своих намерениях поучаствовать в оскаровской гонке. Все эти замечательные картины были приглашены. А мы – заявили сами. Кого-то из фаворитов уже показали на нескольких фестивалях и в прокате, кого-то пока не видел никто, но будут рассматривать. Будет справедливо, чтобы нашу картину, с которой на данный момент познакомилось уже больше 1000 зрителей, тоже посмотрели – фильм снят именно для этого.

Какие отзывы о фильме вы в основном получаете? Какую реакцию ждали? А какая удивляет?

В одной из крупных продюсерских компаний нас после просмотра монтажной сборки назвали сумасшедшими, и уже тогда мне стало ясно, что мы на правильном пути. На премьерном показе из зала вышло человек тридцать, в основном, пожилые женщины. Достаточно комично выглядел поспешно уходящий из зала священник, потрясенный увиденным – жаль только, что это был Андрей Кураев, чьё мнение о смысле картины было бы ценно узнать, но форма, увы, всё же, для него перевесила смысл. Было несколько рецензий, здорово греющих душу, как от крупных критиков, так и от рядовых зрителей и фанатов проекта. Интересуют любые отзывы, кроме нейтральных. Пока никакая реакция не удивляет: я понимаю, какое кино мы сделали.

Беседовала Наталия Егорова