Анастасия Мирошниченко и ее «Дебют»
Продолжаем рубрику молодой кинокритики, в рамках которой начинающие специалисты кино пишут рецензии на отечественные и зарубежные фильмы. Сегодня речь пойдет о документальной киноленте Анастасии Мирошниченко «Дебют» (2017).
Автор кинокритического текста – Анастасия Леонова, киновед, студент ВГИК им. С.А. Герасимова.
«Солнце в полосочку»
Тюремное заключение – одна из, если не табуированных, то крайне нежелательных для светских бесед тем. Действительно, срок часто становится определенным социальным клеймом для человека до конца его дней. Именно данной неприглядной, на первый взгляд, стороне жизни Анастасия Мирошниченко посвящает свой документальный фильм «Дебют» (2017).
В объектив режиссера попадают заключенные женской белорусской колонии для тех, кто совершил преступление впервые, что соотносится с названием картины. Женщины, представленные в этом экранном произведении, по той или иной причине «дебютировали» в преступном мире. И именно, не побоюсь этого слова, жизнь, не выживание, а жизнь в тюрьме филигранно отражена в работе Мирошниченко.
Структуру экранного повествования можно назвать линейной. Центральным событием является постановка пьесы на сцене Гомельского драматического театра, к которой заключенные готовятся на протяжении всего фильма. И театр, как место преображения души, становится естественным, не нарушающим фактическую достоверность реальности, но крайне выразительным художественным пространством, которое, в свою очередь, обнажает духовную деформацию изолированных людей. «Здесь что-то умирает», – произносит молодая женщина, объясняя, почему она не может искренне обнять свою «маму» по сюжету постановки, ведь свою она не видела уже два года…
Стоит также отметить трансформацию авторской оптики. Анастасия Мирошниченко постепенно погружает нас в незамысловато устроенный быт героинь. Развитие действия предваряют статичные общие планы, обозревающие довольно унылый пейзаж колонии: черная змея колючей проволоки, стерильно белесые стены тюрьмы и отражение отчаянно одинаковых синих курточек женщин в дрожащей осенней луже. Выхваченные цепким взглядом режиссера фрагменты миропорядка колонии не только рисуют абрис реальности, но и создают амбивалентный поэтический образ, в котором несвобода не столько сочетается с абсолютной витальностью, сколько порождает ее, катализирует.
Знакомство с героинями происходит на определенной дистанции: общие планы охватывают женщин, как неоднородную суетящуюся общность, а затем сменяются мыльными записями камер видеонаблюдения. Резкая смена точек съемки, обусловленная спецификой места пребывания героинь, не только напоминает об условностях тюрьмы, но и отдаляет происходящее от зрителя. По мере следования деформированной болью душевной партитуре героинь, режиссер уменьшает дистанцию, переходя на средние и крупные планы и сближаясь с внутренним миром женщины, находящейся в фокусе объектива. Исповедальная рефлексия, обнажающая сердечные струны и струпья, становится контрапунктом фильма. Монологи заключенных, пронизанные страхами и надеждами, представляют собой фрагментарно организованный эмоциональный калейдоскоп, смежающийся с отстраненными зарисовками повседневной рутины героинь. Например, кадр, где по лицу женщины катятся неестественно крупные слезы при мысли о разлуке с семьей, сменяется контрастно бойкой сценой коллективной чистки картошки.
Стоит отметить прослеживающийся принцип «невмешательства» режиссера. Отсутствие закадрового голоса, титров или других вербальных комментариев создает ощущение отстраненности, бесстрастности авторского взгляда на фиксируемые события. Однако тематическая выборка материала, акцентирующая внимание на психоэмоциональной полноте каждой героини, монтажно-ритмическая организация, планомерно подводящая зрителя к экзальтационному финалу и незаметное, фактически трансформирующееся в воздушное пространство фильма музыкальное сопровождение выражают режиссерскую позицию любви и терпимости, виртуозно растворенную в экранном концентрате жизни с помощью художественного и технического кино-инструментария.
Интересен и хронологический принцип расставления акцентов, к которому прибегает Мирошниченко. Лишь в финале картины мы узнаем причины нахождения женщин в тюрьме. На умиротворяющих гармонией общих планах колонии в солнечный день появляются титры с фотографиями, описаниями преступлений и назначенными сроками. Безоценочная констатация данных встраивается в гуманистическую канву документальной картины, минуя публицистическую остроту и оставляя зрителю возможность самостоятельно выбрать степень соприкосновения с экраном.
«Колония убивает все женское», – обреченно бросает одна из заключенных, практически веря в сказанное. Однако данная фраза становится не манифестом, а призывом к борьбе. Не утверждая тему женственности на роль магистральной идеи, Анастасия Мирошниченко все же придает ей доминантное значение. На экране мелькают незначительные по смысловому содержанию, но крайне важные для эмоционального диалога со зрителем сцены: молодая женщина в униформе, согнувшись на корточках, сосредоточенно красит ногти на руке. Другая спорит с режиссером о выборе платья: «Я не могу себя хорошо чувствовать в таких вещах». А ее подруга по заключению смеется, закидывает ногу на ногу и кокетничает, воображая себя известной актрисой, которую сейчас заберет шофер и увезет куда-нибудь очень далеко, подальше от обшарпанных стен и квадратных казенных юбок. В это время по тюремному дворику ходят мамы в одинаково синих курточках, одинаково прирастающие грудью к своим детям на маленький срок, отведенный им вместе. И хотя вся окружающая среда планомерно уничтожает их как матерей, как жен, как дочерей, неведомо даже для себя они становятся истинным явлением женственности, как способности выцарапывать у этой жизни крупицы счастья в самых невообразимых тягостях, выгрызать у нее красоту в самых разных условиях назло бесформенной одежде и армейским сапогам, назло всему миру, назло самим себе.
И говоря о поисках правды экранного документа, то вот она и есть – подлинная жизнь, концентрация человеческого выражения, а не детальная точность изображения ржавых пищевых бадей и разветвлений трещин на известковых стенах, похожих на кровоток.
«Дебют» – пронизанный крайним человеколюбием фильм, утверждающий в очередной раз очень простую истину о том, что солнце светит всем одинаково, даже если оно в полосочку.
