Режиссер Малика Мухамеджан: «У меня предложение к женщинам-продюсерам: «Берите, пожалуйста, нас»

Дебютная картина молодого режиссера Малики Мухамеджан с успехом шествует по миру, девушка представила «Ласточку» на международном фестивале в Шанхае, картина одержала победу в итальянском кинофестивале Lucania Film Festival, а на российском «Окне в Европу» фильм получил признание критиков, оценивающих полнометражный конкурс, и спецприз жюри за поэтический киноязык. Кинокритик Юлия Шампорова поговорила с режиссером о ее становлении, побеге во ВГИК из Алматы, мастеров, которые оказали на нее влияние, о работе женщин-режиссеров и планах на будущее. 

Юлия Шампорова

Расскажи, пожалуйста, про свой путь к полному метру. Ты закончила ВГИК, ты родом из Казахстана. Как произошло твое становление во ВГИКе?

Я всю жизнь считала себя математиком. До сих пор, наверное, в какой-то степени считаю. Потому что математика – это на самом деле большое искусство и требует определенных креативных, творческих подходов к решению задач. Но я всегда смотрела кино, так как мой брат большой синефил, и я вместе с ним в 9 лет посмотрела «Амадея» Милоша Формана и подумала: «а это прикольно!». Есть кино разное. Потому что до этого я видела на VHS Джеки Чана или фильмы с Арнольдом Шварценеггером. Так, брат очень сильно повлиял на мой вкус в кино и на мою образованность в плане кино. И я училась потом в физико-математической школе, потом поступила на экономиста. Но я думала: «блин, а я не хочу этим заниматься». И на втором курсе я решила бросить свой университет. Это случилось в 5 утра. В 9 утра я уже была в университете. Сказала, что я забираю документы и подала документы в ВГИК. 

Почему именно ВГИК?

Я училась в Алматы. Почему я решила выбрать ВГИК? Я хотела в La Fémis в Париже. Хорошая очень киношкола, только я не знаю французский. А хочется же сразу, как только приняла решение, сразу в бой. В Англию или в Америку поступить на грант крайне сложно. И мне тоже не хотелось долго ждать — это значит, надо переносить на следующий год. А у ВГИКа как раз был открыт прием заявок, и так я и решила это сделать. Плюс можно было учиться на гранте, потому что у России и Казахстана есть соглашение. Так я поступила сначала к Меньшову, у которого я проучилась полтора года, и на втором курсе я ушла, потому что это была не моя мастерская, хотя я очень уважаю и Тумаева, и Меньшова покойного. Перепоступила потом к Эшпаю и Фенченко, которых тем более очень люблю и уважаю. Там, собственно, и закончила обучение. А затем получила предложение от «ВГИК-дебют» снять полный метр.

Если мы посмотрим на режиссерские школы, очень много девушек идут в профессию, не меньше мужчин, но, тем не менее, когда мы смотрим на фильмы, которые показываются на фестивалях, идут в прокате, видим в основном режиссеров-мужчин. Почему так происходит, на твой взгляд? 

Они есть. Это очень радует. Но в целом даже в Америке очень мало, на самом деле. И во всем мире. Женщины снимают меньше, я не знаю, 30% мирового кино. Если все-все посчитать. Даже, может, еще меньше — 20%. Я точные цифры не знаю. Мне кажется, это связано с тем, что главные продюсеры, главы больших продюсерских компаний, в целом просто большие продюсеры —  в основном мужчины. Они скорее выберут мужчин, потому что, наверное, понимают просто как с ними общаться. А с женщинами бывает, как они считают, сложно: чем что-то слишком усложнять, лучше взять парня и все понятно. 

У меня предложение к женщинам-продюсерам: «Берите, пожалуйста, нас». Хотя у меня продюсеры мужчины и не было от них какого-то пренебрежения мною или менсплейнинга в моей работе, по крайней мере, этого не было. Я за это им благодарна. Но еще, мне кажется, многие женщины-режиссеры сами подыгрывают патриархальным правилам киномира и снимают мизогинное кино. Сами становятся такими мужчинами в юбках. Зачем? Не очень понимаю. Наверное, оттого, что по-другому в этот мир не пробиться, но я верю, что все-таки можно. Мы видим эти примеры, и времена уже другие, можно не так биться локтями. 

Давай поговорим про саму историю, про сценарий, потому что, как я понимаю, и в коротком метре, и в полном завязка примерно одинаковая, но все-таки истории разные.  Может быть, расскажешь?

В короткометражной «Ласточке» я тоже во многом отталкивалась от истории «белого спасителя». Но короткометражная «Ласточка» — скорее, о первой любви: главная героиня — школьница, старшеклассница, чтобы не было уж совсем непотребно. Это про взросление, такой coming-of-age. Делать одну и ту же историю не хотелось, как-то скучно, плюс про школьницу мне не хотелось снимать еще раз. Поэтому ставки увеличились, появились еще персонажи, больше любовных страстей. Хотя, наверное, страсти особо не увидишь на экране, но определенная запутанность в любовных связях точно есть. 

«Ласточка» взрослая в полном метре «страдает» по другим совсем вещам, потому что короткометражная «Ласточка» -она просто ребенок, который вот-вот станет девушкой. А полный метр – это история про поиск себя, про одиночество, про те вопросы, наверное, которые меня тоже волнуют, потому что мы с героиней примерно одного возраста. 

Давай поговорим про стиль управления в режиссуре, не было такого, что кто-то из продюсеров или из твоих подчиненных подошел и сказал: «Ну, ты знаешь, настоящий режиссер должен вести себя не так»?

Я думаю, нет, не было такого. При всей своей деликатности и достаточно хрупком телосложении, обманчивом внешнем виде, я могу быть очень-очень жесткой, если нужно. На площадке чувствуется, что лишний раз лучше не подводить. Я никогда не стану кричать ни на кого, но я долго не разбираюсь. Я просто скорее за то, чтобы убрать человека с площадки. И все. И это всегда чувствуется. Я могу говорить очень жестко, в том числе, если меня расстраивают какие-то вещи. Когда люди безответственно относятся к своей работе, это меня жутко раздражает. Когда кто-то опаздывает или ведет себя непрофессионально. Был у меня случай, когда мне в 5 утра позвонил художник и сказал о том, что он не поедет на закуп в 8 утра. Я сказала «хорошо». Только потом мы этого художника, естественно, больше не видели. Такие вещи я не позволяю. И сама не позволяю себе быть расхлябанной, не знать, что делать по своей работе, по своей части. И это же требую от остальных. 

Ты закончила ВГИК, но сейчас вернулась в Казахстан и снимаешь там, развиваешь фестиваль женского кино. Какие твои планы в дальнейшем? Планируешь ли ты снимать с участием российского Минкульта или будешь ориентироваться на финансирование в Казахстане? 

Честно, я поняла, что планы строить — только Бога смешить. У меня был подписан договор на фильм, который я собиралась снимать в Москве про Москву — один из моих самых любимых городов, я прожила там 9 лет, это мой второй дом в каком-то смысле уже. В итоге этого не случилось. Просто там история, которая не совсем вписывается в нынешнее время. Это история про семейную пару, которая хочет детей, а женщина понимает, что, наверное, она не то, чтобы child-free, но это не совсем ее, так скажем. Если очень тезисно говорить. 

Сейчас я только пишу сценарий, поэтому даже не знаю. У меня еще нет продюсера, никого. Нечего мне и предложить предметно. Поэтому посмотрим, как оно сложится. В то же время я бы хотела продолжать делать копродукции. Сейчас это чуть ли не единственный способ поддерживать какие-то связи между странами. Кино должно не только через буквально само себя объединять народы, но еще и через копродукции. Найти деньги на авторское кино достаточно сложно, а так по чуть-чуть, по чуть-чуть можно объединить много людей и стран. 

А фестивальные показы не приносят новых предложений в плане съемок? Ты же показываешься и за рубежом, и в России.  

Честно, нет. 

Это странно, потому что в этом одна из целей фестивалей, не правда ли? 

Да, предложений не было. Однако я еще пока не особо и искала. Не хочу спешить никуда. Я решила до конца года дописать сценарий, сделать фестиваль, чуть-чуть, возможно, отдохнуть и снова в бой: искать деньги или сначала продюсера. Думаю, что, наверное, найдется, я бы очень хотела. Особенно я бы с радостью поработала с женщиной-продюсером. Чтобы не пытаться вписываться в рамки этой киноиндустрии в полном ее смысле. 

Какова судьба «Ласточки» в плане проката или продажи на онлайн платформы? 

Ой, я, похоже, плохой режиссер в том смысле, что я вообще не интересуюсь прокатом, платформами и так далее. Этим занимается мой продюсер, и я ему всецело доверяю, потому что я не разбираюсь. Мое дело было максимально честно сделать работу. Его работа, наверное, ее продвинуть, продать кому надо, так как я с этого денег не получу все равно. 

Сейчас пока неизвестно?

Да, неизвестно. Я надеюсь, что будет классная прокатная компания. Все, что могу сказать. И надеюсь, фильм выйдет в Казахстане. Мне было бы приятно, чтобы люди из Казахстана тоже его увидели, но, скорее всего, он выйдет только в России, потому что в Казахстане очень дурацкая система проката, такая немножко а-ля 90-е. 

Почему ты так считаешь? 

У нас вообще нет независимых кинопрокатчиков. Есть две кинокомпании, монополисты, очень непрозрачная система проката и отслеживания покупки билетов для зарубежных кинокомпаний. Все немножко странно. Поэтому многое не выходит в казахстанский прокат, имею в виду авторское кино. Понятно, мейджоры продолжают с ними работать. Но мейджоры продают ширпотребное дешевое казахстанское кино, оно и заполняет всю сетку. А то хорошее, что просачивается, оно настолько не рекламируется, что люди даже не знают, что что-то стоящее идет в кино.