Ксения Лагутина: Я работаю как с профессиональными актерами, там и не с профессиональными

Фильм «Бинго» Ксении Лагутиной получил приз за лучший сценарий на фестивале Международного фестиваля кино и театра «Амурская осень», который прошел 14-21 сентября в Благовещенске. Генеральным продюсером фильма выступил глава ПЦ «Мувистарт» Дмитрий Якунин. Режиссер картины и автор сценария Ксения Лагутина рассказала редакции Moviestart, почему решила высказаться на тему домашнего насилия посредством фильма, о сложностях, с которыми столкнулась во время съемок, и о том, из чего формировался бюджет картины.

— Ксения, «Бинго»  не первый Ваш полнометражный игровой фильм?

— Третий. Я также сняла две полнометражные документальные работы и несколько документальных клипов. Первый полнометражный игровой фильм «Фарида» был моей дипломной работой в Санкт-Петербургской школе нового кино. Он о том, как девушка из Азербайджана приезжает в Санкт-Петербург в поисках своего мужа, который уехал туда на заработки. Вторая игровая работа – «Жаворонки в репейном поле», снималась в Ульяновске.

— Какие задачи Вы ставите перед собой перед тем, как снять фильм?

— Я не ставлю никаких задач. Просто хочу рассказать историю о каком-то герое. Я его придумываю, и он становится для меня дорогим, и мне хочется рассказать про него. Я вообще избегаю концепций. Мне кажется, концепция всегда ограничивает. Концепция – это ваш взгляд на мир, но он в какой-то степени ошибочен.

— В центре внимания в Вашем фильме – социально значимая тема домашнего насилия. Почему Вы решили о ней говорить?

— Я сейчас написала второй, более жанровый, сценарий. И в нем тоже поднимается эта тема, но только раскрывается глубже. В нем я отвечаю на вопросы: почему человек становится агрессором, насильником? Как это остановить? Ведь зло порождает зло. Там в фокусе внимания не тема преступления и наказания, как в картине «Бинго», а поиск решения.

Почему эта тема возникла? Я жила в 90-е в общежитии и наблюдала разные сцены насилия, не именно сексуального. Я наблюдала подобные сцены в школе и задавалась вопросом, почему юному человеку, которому еще нет 18, приходится проходить через это, и зачастую без поддержки даже со стороны семьи. Это и буллинг в школе, и психологическое насилие внутри семьи – неприятие своего ребенка родителями. Почему-то эта тема со мной живет, и мне кажется, во второй своей работе я подошла к ответу на этот вопрос.

В фильме «Бинго» мне хотелось озвучить тему домашнего насилия, но мне бы не хотелось, чтобы зритель после просмотра ушел подавленным. Я заметила, еще на этапе написания сценария, что у людей появляется некоторый страх перед этой темой. Меня просили всячески уйти от нее. Мне даже предлагали варианты, что героиня все придумала, лишь бы не заявлять открыто об этом в картине. Неприятие было таким очевидным, что я решила: значит, нужно точно снять этот фильм. Это сложная тема, может быть, тяжелая. Но на эту тему надо научиться нормально разговаривать.

Мне кажется, если бы в обществе изменилось восприятие этого, стало бы более, может быть даже, простым, – человек, прошедший через насилие, перестал бы бояться об этом говорить. Дело в том, что именно тот страх и тяжелые эмоции, которые начинают выражать окружающие, узнав о случившемся, сильно вредят человеку, подвергшемуся насилию.

Я попыталась рассказать об этом в максимально спокойном тоне, потому что насилие происходит в нашей жизни – и мы должны это принять и должны начать с этим как-то взаимодействовать.

— Почему Вы приняли решение снимать в Анапе?

— В сценарии было заявлено море, и мы поехали сначала в Геленджик. Но у нас был ограничен бюджет, и Геленджик оказался нам не по карману, а в Анапе на тот момент все подешевело, потому что закрыли аэропорт.

— А море было важно для этого фильма?

— Оно создавало необходимую мне атмосферу – атмосферу какой-то безграничности. Оно очень большое, как жизнь, – она тоже очень большая, и в ней всему есть место.

— С какими проблемами Вы столкнулись во время съемки?

— Вообще очень сложные были съемки. В первую очередь финансово. Члены съемочной группы жили в одном доме, после съемок не могли отдохнуть, потому что находились в общем пространстве. Поэтому и напряжение какое-то тоже было. Я бы сейчас, наверное, уже не решилась на такой проект. Наверное, фильм появился, потому что я не знала, насколько будет сложно.

— Кто Вам помогал снимать фильм?

— Это оператор Дмитрий Наговский, звукорежиссер Дарья Федорова, фокус-пуллер Дмитрий Сильницкий, художник постановщик и художник по костюмам в одном лице, Полина Хамраева, помогали Александра Макарова, Виктория Дель, Инна Гусева. Я училась практически со всеми в киношколе, кроме Вики, Димы и Полины.

— Кто играл главные роли?

— Роли Зои и Захара исполнили непрофессиональные актеры: София Цуркан, которая обучается в театральной студии, и Роман Ганченко – ветеран боевых действий, служивший в свое время в Югославии. Оба из Новороссийска.

— София Цуркан – ровесница главной героини. Сложно ли было с учетом того, что она сама не имела такого травмирующего опыта и не является пока профессиональной актрисой, донести до нее, что нужно делать?

— Сложно не было. Я изучала этот вопрос. Мы живет каким-то представлением о том, как выглядят и как себя ведут дети, подвергавшиеся насилию. Когда начинаешь искать живые истории, а не мнения людей, понимаешь, что они выглядят абсолютно по-разному, иногда, например, очень провокационно начинают себя вести. Как говорят психологи, невозможно внешне безошибочно определить жертву насилия. Поэтому я не ставила перед актрисой никаких конкретных задач, чтобы, например, она была всегда грустная или вызывающе себя вела.

— То есть актриса в какой-то степени сама решала, как поступать?

— Да. Я вообще за то, чтобы давать свободу актеру. Иногда сталкиваешься с тем, что затачиваешь актера на одно, даешь замечания, а потом на монтаже смотришь и понимаешь, что актер был прав, потому что он чувствует это изнутри, для него определенное поведение органично. И лучше такие вещи на кастинге решать. Там ты уже видишь, что человек чувствует роль, значит, он интуитивно найдет сам нужные решения в процессе съемок.

— Как Вы нашли Софию Цуркан?

— Я узнала, что в Новороссийске есть театральная студия, и пошла туда. Там шло два одинаковых спектакля. В одной из постановок играла София. Я сразу поняла, что она подходит.

— Для второй центральной роли – Захара – вы тоже взяли непрофессионального актера?

— Мне оператор сказал, что лучше найти человека, который не видит, потому что тяжелую судьбу не сыграешь. Я с ним согласилась. Довольно быстро нашли Романа Ганченко. Города на юге маленькие, все друг друга знают, и мне сказали, что есть такой человек. Он в 21 год потерял зрение в Югославии, когда там служил. В здании, которое он разминировал, произошёл взрыв снаряда. Напарник погиб, а Роман лишился зрения.

— Трудно было работать с непрофессиональным актером?

— Нет. Я всегда так работаю: у меня часть актеров профессиональные, часть – нет. В таком кино, которое я снимала, очень важна органичность.

— Роман сразу согласился?

— Да, ему понравилась идея. Он с нами здорово взаимодействовал во время нашей первой встречи, и я поняла, что Роман – очень самостоятельный человек и по характеру похож на нашего героя Захара.

— Использовали ли Вы кинематографические приемы, чтобы передать зрителю, как воспринимает этот мир невидящий человек? Я заметила, Вы часто снимали крупные планы рук Романа…

— Да, это можно назвать приемом. Мы хотели показать, как он ощущает этот мир через прикосновения. Я заметила, когда Роман общался с другом, они щупали предметы руками, но называли это: «посмотреть» ту или иную вещь. Также отношения с другими персонажами выражаются через его прикосновения к ним. Его руки как будто «говорят».

— Почему Ваш герой Захар в финале фильма принимает такое довольно жесткое решение?

— Для меня это история человека, который сам прошел через тьму во время войны и сейчас, защищая девочку, как бы берет на себя часть этой тьмы, чтобы оградить от нее ребенка. Герой не знает наверняка, правду говорит девушка или нет, поэтому ему придется поверить Зое на слово и принять решение: наказать насильника, или, наоборот, не делать этого и остаться в стороне.

— Как Вы нашли кинолога и собаку?

— Через социальные сети «ВКонтакте». Владимир, хозяин бордер-колли Коры, написал нам, что он дрессировщик и кинолог. Это был мой первый опыт работы с животными на площадке, и все, на удивление, прошло гладко.

— Кто написал музыку к фильму? Надо сказать, она очень атмосферная.

— Автор музыки – Илья Украинский. Он какие-то вещи создал специально для фильма, а какие-то уже готовые его работы хорошо легли на изображение. Кстати, Илья тоже из Краснодарского края, из Туапсе.

— Как долго шла работа над фильмом?

— Съемки длились около трех недель: с 9 по 30 апреля. Этап постпродакшена занял много времени, но на то были объективные причины.

— Это довольно затратный проект, так как снимался в экспедиции. Где Вы нашли средства?

— У меня 200 тыс. руб. было накоплено – подзаработала на монтаже. Оператор взял кредит. И, когда мы сняли фильм, я не могла сразу сесть за монтаж, потому что несколько месяцев отдавала долги: мне нужно было делать много коммерческого монтажа.

И на краудфандинг подавали. Но перед тем как его запускать, рекомендую пообщаться с людьми, которые это делали раньше. Лучше подать на небольшую сумму, потому что если вы набираете денег больше, чем заявлено, вы все равно можете ими воспользоваться. Но если не набираете – вам придется искать свои средства и докладывать, иначе вы не сможете вывести ту сумму, которую собрали. Если у вас фильм узко национальной тематики или нацелен на узкую социальную группу (например, фильм про скейтбордистов), такие фильмы много собирают – сообщества подключаются и обеспечивают быстрые сборы.

— Какова дальнейшая судьба фильма «Бинго»?

— Мы с генеральным продюсером фильма Дмитрием Якуниным планируем отправить фильм на несколько российских фестивалей. Попробуем разместить на онлайн-платформах. Я считаю, что свой фильм нужно отправлять везде, где считаете нужным, и не переживать, возьмут вас или нет. Пусть это решают отборщики. Есть платформа FestAgent, где можно выбрать интересующие вас фестивали и отправить туда фильм. Надо уметь о себе заявить, особенно молодым ребятам, которые только начинают свой путь в кино.

— Что Вы вынесли для себя после работы над фильмом?

— Вначале съемок и в конце вы – это два абсолютно разных человека. С одной стороны, такой опыт дает огромный рост. Если бы я не стала снимать этот фильм, я бы, наверное, осталась на той же точке. Когда ты заканчиваешь проект, проходишь школу и понимаешь, что ты сделал не так. Это определенная точка роста. Это как Ахиллес и Черепаха – ты постоянно будет отставать, пытаться догнать свой потенциал.

После «Бинго» ко мне пришло ощущение, как будто я для себя перелистнула какую-то страницу. Хочется двигаться дальше немного в другом, может быть, направлении – снимать более массовое кино, более жанровое.

Еще одна идея – снять документальный фильм про людей с синдромом ПТСР, которые возвращаются из зоны боевых действий.

— То есть Вы готовы и дальше пробовать себя в документальном кино?

— Да. Когда я поступила, думала, что буду снимать только игровое. Потом я попала на фестиваль «Послание к человеку» в Питере, а там показывали фильм «Белая мама» Зоси Родкевич и Евгения Останина. И он меня потряс до глубины души. Я по-другому посмотрела на док. Для простого человека документальное кино часто ассоциируется с фильмами каналов «Дискавери» и «Би-би-си», на самом деле много документальных работ – о людях, которые оказываются в очень непростых ситуациях, и ты как будто с ними проживаешь этот кусочек их жизни. Я считаю, что документальное кино у нас недооценено. Это абсолютно зрительское кино, просто оно не раскручено. Это очень динамичное, сопереживательное кино. Кажется, у него большой потенциал, чтобы привлечь массового зрителя. Его надо раскручивать, устраивать прокат.

 

Беседовала Анастасия Сотникова