Ольга Панкратова: Сегодня док должен быть интересен массовому зрителю

Режиссёр Ольга Панкратова выступила креативным продюсером документальной картины Никиты Снегова «Филонов. Пропущенный художник» – об одном из самых загадочных деятелей искусства – авангардисте Павле Филонове. Премьера прошла 19 октября в столичном киноцентре «КАРО 11 Октябрь», в ближайшее время откроется бронь билетов на повторный показ в декабре (следите за нашими новостями на moviestart.ru – ред.). В рамках рубрики «Русский док: история и современность» мы поговорили с Ольгой о фильме, его способах доведения до широкой аудитории и значении для современного человека в целом.

— Ольга, расскажите о вашей новой работе.

— Это фильм про художника Павла Филонова, он называется «Филонов. Пропущенный художник». Это очень интересная картина, автором идеи которой которой выступил наш генеральный продюсер Дмитрий Тодоров, а я выступила на этом проекте креативным продюсером. И вместе с нашим режиссёром Никитой Снеговым мы придумали очень интересную концепцию – оживить художника и его полотна.

Дело в том, что Филонов, если вы знаете, был достаточно аскетичным человеком, не любил продавать свои картины, не любил вообще как-то монетизировать своё творчество. А мы его творчество сильно любим и решили рассказать и, главное, показать, в чём космизм его искусства. И, конечно, собрали лучших филоноведов, которые в целом уникальные, штучные люди; они нам рассказали про его жизнь и мировосприятие. К сожалению, Ирина Пронина, одна из искусствоведов, ушла из жизни, пока мы доводили фильм до финальной стадии. В стране очень мало людей, которые знают и понимают творчество Павла Филонова. Поэтому мы очень благодарны специалистам, принявшим участие в съёмках и поделившимся с нами бесценными сведениями об этом замечательном художнике.

— Вы использовали какие-то специальные технические приёмы в картине.

— Да, например дипфейк, с помощью которого мы «оживили» самого Павла Николаевича. Кроме того мы оживили его полотна. У нас был очень сильный CG-художник, Николай Серганов, мы получили у Русского музея права на использование картин Филонова. В целом у Филонова было 300 картин, а представлено в Русском музее только десять. И они очень редко доезжают до массового зрителя. Вот недавно в Зарядье была выставка, что тоже, наверное, стало своеобразной прелюдией для нашего фильма. Люди могли пойти и посмотреть и вообще узнать, кто такой Павел Филонов, познакомиться с его творчеством.

— Может ли документальное кино, в том числе созданное вот в таком экспериментальном ключе, выполнять просветительскую функцию? Верите ли вы в то, что сегодня документалистика набирает обороты, что интерес к ней растёт?

— Искренне верю. За счет того, что сегодня в документальном кино находятся новые формы, когда делается не только познавательно, но ещё и красиво. Теперь массовый зритель доходит до кинотеатров и действительно смотрит документальное кино. И моя цель, как режиссёра и продюсера, – сделать так, чтобы те люди, которые раньше никогда вообще не смотрели документальные фильмы, пришли в кино и заинтересовались им. Собственно, мы для этого всё и делаем. Мы выбираем новую форму, мы не нравоучительствуем, а пытаемся сделать зрителя соучастником процесса. Конечно, нас волнует качество, поэтому мы стараемся придерживаться того уровня, дойти до которого позволяет определённый набор инструментов.

— Что это за инструменты?

— Качество мы меряем прежде всего хорошей̆ съёмкой̆, правильным звуком, потому что раньше многие пренебрегали этими факторами. Во всех старых школах было не важно, как вы это сделали, главное, про что история. И я считаю, что это было своеобразное нисхождение до зрителя – что-то вроде того, что вы должны смотреть этот фильм просто потому, что мы вам открыли глаза на какую-то новую тему. И никто не заботился о том, как я, зритель, должен воспринимать это кино. Именно поэтому оно не было массовым в том числе. Сейчас я, допустим, как режиссёр, обращаю внимание прежде всего на качество съёмки. У меня лучшие операторы, причём это операторы с хорошим вкусом, которые понимают и законы драматургии в том числе. Это всегда очень качественный̆ звук на площадке, хорошо записанный, который потом может быть звуком 5.1 для первого зала кинотеатра «Октябрь». Это качественный пост-продакшн, это цветокоррекция, это хорошая, красивая музыка. Все эти вещи, атрибуты, скажем так, игрового кино, по моему убеждению, имеют место быть и в новой документалистике.

— Интересно, а есть ли темы, которые возможно раскрывать только в формате документального кино?

— Я бы ответила, что всё зависит от режиссёра, поэтому, наверное, так не ограничивала бы. Ну всё-таки, как говорят, Бог – лучший̆ режиссёр. Я занимаюсь документалистикой, потому что для меня это интереснее и многограннее, этот процесс намного сложнее для меня. Поэтому вот так вот ограничивать тематически я бы не взялась, Многие режиссеры, которые занимаются игровым кино, считают, что документалистика – это такой чистый этап, ступенька перед тем, как они пойдут в своё игровое поле деятельности. Так что это скорее про процессы, нежели про темы.  

— Что именно вам интересно в процессе съёмок документального кино?

— Процесс съёмок для меня – это просто мой образ жизни. Когда я захожу в съёмочный процесс, то просто там живу со своими героями, я не сторонник какого-то тихого кинонаблюдения, у меня немножко другие способы создания фильма, у меня превалирует способ своеобразной провокации. И я очень глубоко вхожу в отношения со своими героями на время съёмок. Это значит, что я просто знаю, чем они живут, что они делают, мы вместе придумываем, что они должны художественно показать в нашем фильме. Самое главное, что мы создаем эти вселенные, не вторгаясь в процессы, то есть герои живут у меня обособленно, но при всём этом мы всегда где-то рядом, мы всегда знаем, что они делают и почему. Я для себя очень рано определила, что мне неинтересно заниматься какими-то социальным темами, мне интересно снимать про культуру, про искусство, про какие-то очень новые течения, про сильных духом людей. Мы любим снимать кино про спорт, про силу характера, про ту силу, которая рождается в искусстве, и это на меня очень влияет.

— Как вы думаете, куда идёт отечественная документалистика?

— Хороший вопрос. Когда я снимала свою картину «Соло», которая вышла в 2022-м году, про танцоров, то на тот момент это были долгие съёмки – мы в целом делали эту картину около трёх лет. Для меня это была абсолютная свобода, потому что, хотя мы и получили поддержку Министерства культуры, но у нас не было никаких рамок, мне никто не рассказывал, «как надо делать», у меня не было даже никакой внутренней самоцензуры. У нас было девять международных экспедиций, мы действительно жили в абсолютном состоянии творчества, и фильм получился именно таким, наполненным этим ощущением. А сейчас мы занимаемся какой-то самоцензурой, когда мы понимаем, что миссия документальных фильмов уже немного про другое, действительно и про просвещение, а не столько про арт-эксперименты. И мне всегда было важно, чтобы наше кино было востребовано не только в России, но и точно так же откликалось в любом зрителе, вне зависимости от национальности, этнической или культурной принадлежности и т.д.

— Кажется ли вам, что сегодня документальное кино, в принципе, может конкурировать на массовом рынке с игровым?

— Я стараюсь тоже, как продюсер и режиссер, делать так, чтобы фильмы всё-таки выходили на большом экране и получали прокат, зарабатывали. И тогда

 я могла бы сказать – купите билет, приходите, посмотрите, несмотря на то что в параллель идёт очередная часть условных «Пиратов Карибского моря». Мне, конечно, приходится прикладывать для этого слишком много усилий, но эти усилия имеют свой результат.

При этом, конечно, наш документальный̆ кинематограф всё равно остаётся очень нишевым, рассчитанным на любителя, в том числе из-за выбора тем, потому что не так много фильмов, которые действительно доходят до широкой аудитории. Качественно мы, конечно, очень сильно подтянулись в последнее время – теперь осталось развить свои усилия в области промо-деятельности. Да, я всегда за то, чтобы фильм был показан на больших экранах, а для этого это должен быть очень качественно сделанный контент. Для этого нужен хороший бюджет, правильное продюсирование, которое, к сожалению, зачастую отсутствует.

— Почему люди, зрители, должны смотреть док?

— Док – это классно, там столько энергии – сильно больше, чем в игровом кино, и я думаю, что люди, которые придут смотреть документальные фильмы, однажды влюбятся в них и во всю документалистику в целом. Так произошло со мной – и я захотела быть частью этого совершенно невероятного процесса вокруг себя. Но самое ценное в нём – это то, что мы все становимся создателями документальной̆ реальности вокруг себя. И это мне больше всего нравится в своей жизни, как режиссеру и как продюсеру.

Беседовал Павел Сурков