Бруно Жорже: «Док — это не просто репортаж о событии, это преображение реальности, это искусство»

С 17 по 24 апреля Москва стала центром кинематографического искусства — здесь прошел 47-й Московский международный кинофестиваль (ММКФ). Команда «Мувистарт» пообщалась с членом жюри конкурса документального кино, бразильским режиссером Бруно Жорже, чьи работы получили признание на международных фестивалях. 

Бруно Жорже — мастер документалистики с впечатляющим образованием: он изучал социальные коммуникации в Сан-Паулу, осваивал документальное кино в Париже, а затем получил степень магистра исполнительских искусств в Льеже. Его фильмы неоднократно отмечались престижными наградами:

• «Пирипкура» (2017) — получил приз за правозащитную деятельность на фестивале в Амстердаме и был назван лучшим фильмом на Docville (Бельгия). Карина была показана все конкурса на ММКФ-47.
• «Изобретая другого» (2022) — участвовал в ММКФ, удостоен специального упоминания жюри в Биаррице и звания лучшего фильма на Docville.
• «Бесполезная утварь» (2024) — мировая премьера состоялась в конкурсе фестиваля It’s All True в Сан-Паулу.

В эксклюзивном интервью Бруно Жорже рассказал: почему Россия была его мечтой с детства, каким критериям должен соответствовать хороший документальный фильм, как проходили съемки в экстремальных условиях амазонских лесов и какие тренды определяют современную документалистику.

Бруно, расскажите, почему вы согласились стать членом жюри ММКФ в этом году?

Российская культура повлияла не только на моё творчество, но и на мою жизнь в целом. Впервые я познакомился с ней в подростковом возрасте, когда прочитал Достоевского, а потом ознакомился и с работами Станиславского. Поэтому я всегда хотел посетить Россию, но, так как она находится очень далеко, у меня не было такой возможности. Я был очень рад получить приглашение и понял, что это отличная возможность побывать здесь. ММКФ хорошо известен в Бразилии и важен для нас. Ранее я уже представлял свой фильм «Изобретая другого» на этом фестивале, но не мог присутствовать лично, поэтому для меня было большой честью приехать сюда в этом году.

Что для вас документальное кино?

Я думаю, что в наши дни документальное кино чаще всего воспринимается как статичное, объективное отображение реальности. Для меня же док — это всегда субъективный взгляд на жизнь, некая интроспекция, он никогда не бывает объективным.

А когда вы оцениваете фильмы других режиссёров, как вы сохраняете баланс между вашими личными предпочтениями и объективной оценкой?

Всегда нужно подробно обсуждать картины с другими членами жюри. Все мы разные, с разным профессиональным и личным опытом, поэтому важно соблюдать баланс. Также необходимо учитывать, соответствует ли фильм концепции самого фестиваля. То есть нужно понимать, какие фильмы важны с точки зрения фестиваля. Затем следует обсудить всё с другими членами жюри и определить критерии, по которым мы назовём лучший фильм.

А какой критерий при отборе фильмов самый важный?

Всё зависит от фильма. Обычно сложно выбрать один конкретный критерий, но, если бы пришлось, я бы сказал, что самое главное — это какое место занимает фильм в кинематографе в целом. Важно, чтобы картина добавляла что-то новое, показывала то, что мы не видели раньше, используя индивидуальные, уникальные способы подачи информации.

Посмотрев картины, представленные на фестивале, какие тренды вы увидели в этом году в сфере документального кино? Какие темы были наиболее часто представлены конкурсантами?

В этом году на фестивале были представлены абсолютно разные фильмы, разные точки зрения из разных уголков мира, и это соответствует концепции фестиваля. Каждый фильм отличается. Были исторические, альтернативные, экспериментальные работы. Автор одного из фильмов наблюдал за своим персонажем на протяжении долгого времени. Это был очень сильный фильм.

Можете ли вы поделиться советом, как режиссёру-документалисту установить доверительные отношения со своим героем?

Очень важно, чтобы камера стала естественным продолжением твоего тела. Когда ты установишь доверительные отношения с героем, камера уже не будет мешать. Здесь на первом месте стоит умение взаимодействовать с людьми.

Свои фильмы «Изобретая другого» и «Пирипкура» вы снимали в Амазонии и должны были работать с представителями местного племени, верно?

Да.

Был ли у вас подготовительный период, когда вы готовили своих героев к съёмкам? Ведь ваши герои по большей части никогда в жизни не видели камеры или сотового телефона?

Сейчас я работаю над трилогией, и фильм «Изобретая другого» был снят на границе трёх государств: Колумбии, Перу и Бразилии. Это история первого контакта с племенем. В этом случае снимать было сложнее всего, потому что эти люди ничего не знали о нас, о некоренном населении. Была организована большая экспедиция, чтобы найти изолированные, неконтактные племена, проживавшие в Бразилии. Наша съёмочная группа состояла из 30 человек, в их числе шестеро братьев из представителей коренного населения, которые были отделены от своих сородичей 5 лет назад. В этом случае я должен был сначала подготовить группу из этих шести человек, научить их работать с камерой, общаться и так далее. А уже они были ответственны за установление контактов со своими сородичами. То есть они выступали в качестве посредников между нами.

То есть это было некое воссоединение семьи, рода?

Да, коренные жители думали, что шестеро их родственников уже мертвы. Одна из задач экспедиции — показать, что их родственники живы, хоть и находятся далеко.

Что касается второго фильма, «Пирипкура», работа велась по-другому. Два последних выживших представителя племени живут на большой территории, охраняемой государством. Туда запрещено ступать некоренным жителям. Каждые 2–3 года правительство Бразилии высылает экспедиции, чтобы убедиться, что они живы. Я был частью одной из таких экспедиций. Мне повезло найти недавние следы этого племени. Эти аборигены уже видели камеры ранее, что облегчало нашу задачу.

Вы упомянули, что снимаете трилогию. О чём будет третий фильм?

В трилогии есть своя внутренняя логика, которая не совсем соответствует хронологии съёмок. Первый фильм — «Изобретая другого» (2022) — о первом контакте с коренным населением. Второй — «Пирипкура» (2017) — о недавних контактах между индейцами и нами. Сейчас я работаю над третьим фильмом, который уже завершил, — об окультуренных индейцах, живущих рядом с городом. Это будет фильм о взаимопроникновении двух наших культур.

На каком этапе находится этот проект?

Я завершил производство картины. Сейчас мы приступаем к дистрибуции. Фильм будет называться Ópera mestiça (порт.) или Opera mestiza (исп.). Mestiza означает «полукровка». Мы пока не решили, как перевести название на английский, но мои друзья из США понимают его значение.

Снимая фильм «Изобретая другого», вы работали в диких условиях лесов Амазонии. Насколько это было опасно?

Да, было очень опасно. Изолированные племена очень воинственны. Я был приглашён в проект людьми, защищающими права индейцев. Меня предупредили, что шестеро членов предыдущих экспедиций были убиты при попытке установить контакт. Последним погиб оператор. Опасность представляли не только аборигены, но и животные, и условия работы.

А кроме аборигенов на территорию − которая, кстати, не маленькая, по размеру как целая страна, например, Швейцария, − незаконно вторгаются и другие люди. Там промышляют и браконьеры, которые незаконно рыбачат, и нелегальные золотоискатели. Криминала в тех местах очень много. Например, координатор всей этой экспедиции, мой близкий друг и главный герой фильма «Изобретая другого», Бруно Перейра через два года после того, как мы сняли фильм, был убит вместе с репортером Домом Филлипсом, и после этого Бруно стал символом борьбы за Амазонию. Буквально за несколько минут до его гибели я с ним разговаривал по спутниковому телефону. Он оставался в Амазонии, защищал территорию от незаконного вторжения.

Дом Филлипс был британским журналистом из The Guardian. Я познакомился с ним около 15 лет назад, когда тот переехал в Бразилию. Он тоже был моим близким другом. Я должен был приехать на замену Дому чуть позже, и Бруно тогда как раз договаривался с племенем, чтобы снять еще один фильм со мной.

Что вы думаете о тенденциях в документальном кино в мире?

Я думаю, что люди иногда слишком увлекаются реальными событиями. И некоторые даже путают документалистику с журналистикой. Они снимают о том, что происходит, но, на мой взгляд, док — это нечто большее, это преображение реальности. Мы не должны просто рассказывать о событиях или передавать какие-то сообщения. Документальный фильм — это искусство, и он должен рассматриваться именно таким образом.

Какие тренды сейчас в Бразилии?

Бразилия во многом остаётся культурной колонией. Чтобы быть успешным, нужно соответствовать ожиданиям Запада. Например, если я сниму глубокий психологический фильм, он не будет иметь успеха. Ожидают темы про Амазонию, диктатуру, фавелы. Еще сейчас все больше насаждается императив следовать так называемой прогрессивной повестке. Это большой тренд в мире. То же самое происходит с другими странами Южной Америки, с Африкой и Азией. Очень сложно найти, например, хотя бы один фильм из Сирии, который не говорит о войне. Это такие клише, которым мы должны следовать, чтобы иметь карьеру и быть успешными.

Назовите три документальных фильма, которые повлияли на вас?

Это фильм Tarnation («Проклятие») американского режиссера Джонатана Кауэтты. Картины бразильский режиссеров: творчество Эдуарду Коутинью (думаю, его работы очень на меня повлияли), картина Aboio («Абойо») режиссера Марилии Роши, и назову еще фильм Santiago («Сантьяго») режиссера Джоао Морейры Селлза. Но это лишь те, что я вспомнил прямо сейчас. На самом деле их гораздо больше.

Беседовала Анастасия Сотникова