Наталия Беляускене: «Я ничего кроме кино не умею делать, кино – моя жизнь!»

Одна из историй из киноальманаха «Ближе, чем кажется», которая закрывает IV Московский молодежный кинофестиваль «Будем жить!», снята замечательным режиссером Наталией Беляускене. Это трогательный фильм о взаимоотношениях маленького мальчика с папой никого не оставит равнодушным. После интервью, которое я взяла у Наталии, я поняла, что фильмы очень похожи на своих создателей. Теперь и вам предстоит в этом убедиться.

— Ваша история в альманахе «Ближе, чем кажется» очень добрая, светлая, недаром она происходит в самый сказочный праздник – Новый год. И на протяжении всего фильма, по крайней мере мне, очень хотелось, чтобы произошло чудо и главный герой вернулся в семью. Концовка фильма не настолько ясна и зритель не может 100% сказать, как сложится судьба у героев фильма. А Вы как для себя закончили эту историю? И верите ли Вы в чудеса?

— В чудеса?.. Верю, конечно. И в Деда Мороза, и в Новый год. У меня даже день рождения 1 января. Но знаете, что для меня самое большое чудо? Это – люди. Я сама себе завидую, как меня балует жизнь на удивительные встречи, совершенно  уникальных людей. И это кино началось когда-то со знакомства с замечательной, чуткой Ипполитой Купреяновой. Это она написала историю, которая растрогала меня, осталась в памяти. Правда, прошло несколько лет, прежде чем удалось реализовать этот сценарий. Там было другое время года, но в процессе работы над фильмом сместились сроки, и мы решили – раз уж так, пусть в нем будет Новый год. Появились новые персонажи – Дед Мороз например, крошечная роль, которую я упросила сыграть моего друга Михаила Богдасарова, появился эпизод с тортом. Но это предвкушение праздника! И в финале, когда папа бежит обратно,  очевидно, что этот день навсегда изменил жизнь и папы, и сына, случилось главное чудо – эти двое обрели друг друга. Случился самый важный, человеческий контакт  между ними. Даже живя в разных городах, они уже не потеряют друг друга. Но, зрителю решать – тут свобода оставлена для фантазии. Кто-то захочет поселить Колю в Москве. Я не против.

— Как Вам работалось с Даниилом Изотовым? Ведь известно, что с детьми и с животными невероятно трудно работать. Поделитесь секретом, что нужно сделать, чтобы маленький мальчик так хорошо сыграл свою роль?

— Секретов я не выдам! Шучу. Я не знаю секретов, возможно, их нет. Просто надо быть очень настроенным на ребенка, помогать ему. Впрочем, это любого актера касается. Даниила Изотов не просто маленький мальчик, он – актер. Это факт. У нас был огромный кастинг на эту роль. По сценарию мальчик должен был быть старше, поэтому приходили девяти-десятилетние ребята. Много известных. Не удивляйтесь. Они снимаются в рекламе, в сериалах. Я бы с радостью сняла детское кино со многими из них и про них, но моего героя среди них не было. И вот появился Даня. Его случайно позвали. Я уже от отчаяния готова была смотреть всех. Он не подходил по возрасту, но он покорил всех. На пробах он должен был сыграть эпизод, в середине которого его герой плачет. Буквально с порога Даня предупредил: «Значит так. Я могу входить в любые состояния, но чтобы заплакать, мне нужна одна минута». «Как тебе будет удобно», – сказала я, и мы включили камеру. Дальше началась сцена и он играл до того места, где его герой должен был заплакать, потом, не говоря ни слова, Даня поднялся, начал пятиться к двери и вышел. Мы переглянулись с оператором, актер, который играл папу, еле сдержал смех.  Мы не стали выключать камеру, ждали, что будет дальше. Через минуту открылась дверь и Даня, с полными глазами слез, задрав голову, чтобы они не вытекли раньше времени, проследовал к своему месту и продолжил играть сцену. Очень убедительно.  В общем, мы решили, что рискнем, хотя это несколько изменило интонацию истории, сделав ее  еще более сказочной. Ребенку в таком возрасте очень тяжело. У него главная роль, если он устал, нам нечего снимать, 40 человек стоят и ждут. Шестилетний мальчик, конечно же, не может 12 часовую смену выдержать. У нас всякое случалось по ходу съемок. Была одна смена, когда игровая машина не завелась. Вечер. Холодно в салоне, снимать не можем. Пока машину починили, Даня устал, перенервничал, начал плакать. Мама, Евгения Изотова, которой хочу сказать отдельное спасибо, пришла утешать Даню. Они погуляли, через час Даня успокоился, сел в теплую машину и уснул.  Смена идет, снимать опять не можем. Ребенок спит, как спят только дети, невозможно растолкать, его ставишь на ноги, а он не просыпается. Но потом кое-как разбудили, накормили вареной колбасой, которую он очень любит, поэтому на площадке всегда были бутерброды с колбасой. Оставалось уже очень  мало времени от смены, пробка рассосалась, из-за которой мы вообще туда снимать пришли, сняли как-то иначе, выкрутились. Но, Вы же понимаете, какое это напряжение, когда другой смены не будет. Зато бедный, измученный ребенок, наевшись колбасы, начал икать в кадре – это у него очень трогательно вышло и вошло в картину. Вообще, Даня – большой молодец. В кадре он собирается и работает как взрослый актер, правда после команды «Стоп» его надо ловить. Звукорежиссерам и костюмерам пришлось несладко. Но, на мой взгляд, он справился с очень серьезной ролью. Я очень ценю актеров, которые «дарят» картине то, чего не было в сценарии, потому что начинают дышать и думать как персонаж. Есть одна сцена в кафе, где я не сказала «стоп» и актеры продолжали импровизировать, и Даня спровоцировал очень хорошую сцену: когда он говорит, что они с папой очень похожи – глаза, нос – это была его импровизация. Конечно, Дане очень повезло с партнером. Тимофей Трибунцев – это большая удача картины. Многие, кстати думают, что он на самом деле отец Дани. Мне очень хотелось портретного сходства между папой и сыном. И вот, кажется, получилось.

— Вы снимаете в разных стилях, начиная от драмы и заканчивая комедией, есть ли жанр, который Вам близок больше, чем остальные и почему?

— Жанр – трагикомедия. Это самый высокий жанр и самый близкий к реальной нашей с Вами жизни. Смешное и трагическое всегда рядом. Оно как будто создано специально, чтобы быть рядом, сохранить баланс. И этого баланса я пытаюсь держаться в кино.

— Мы слышим в фильме очень необычную восточную музыку, но, как ни странно, она прекрасно сочетается с московским колоритом. Расскажите, пожалуйста, немного про нее.

— Я всегда очень трепетно отношусь к музыке. В этот раз я имела неосторожность поставить в качестве референса индийскую музыку, которую невозможно было использовать, но Анатолий Зубков – наш композитор сказал: «Я тебе лучше напишу». И написал! А исполнила композицию Светлана Джанардан. Перевод у песни приблизительно следующий: «Папа я еду к тебе, скоро мы будем вместе». Удивила всех Светлана тем, что она записывалась, сидя на полу, традиционно исполняя песню. Обычно же звукорежиссеры не позволяют актерам даже на стуле сидеть, чтобы диафрагма не зажималась, а тут на полу! Звукорежиссеру будет, о чем вспомнить. Все думают, что это просто индийская песня, а вот и нет!

— Кто Ваш зритель, на кого рассчитаны Ваши фильмы?

— Мой зритель – это я. В первую очередь я делаю кино, чтобы оно мне нравилось. Невозможно делать для кого-то.  Зато потом, когда ты сидишь в зале и вдруг видишь, что люди реагируют – улыбаются, плачут – значит, наши взгляды совпали, это – круто.

— Кто из режиссеров мирового кинематографа повлиял на Ваше творчество? Чем?

— Наверное, все, кто снимал до меня кино и сейчас снимает, влияют на меня в той или иной степени. Но фильмы, увиденные в детстве, не перебьет ничто. Это как стоять на земле – твоя почва. Иногда я их пересматриваю и понимаю, что многие из них примитивно сделаны, у них другой темпо-ритм, они определенно устарели. Но есть такие, которые всегда будут восхищать. Я обожаю Данелию. «Не горюй», «Мимино» – это шедевры. Феллини. «Ночи Кабирии»,  «Дорога». Чарльз Чаплин – я могу его миллион раз смотреть и не понимаю, как он это делал! Рассмешить ведь во много крат труднее, чем заставить плакать, или напугать. Хотя на площадке фильма ужасов очень весело работать. Это же, наверное, очень глупо всерьез изображать монстра какого-нибудь, или пачкаться кровью – наверняка там работают самые веселые люди.

— Я прочла, что Вы кроме режиссуры занимаетесь монтажом, пишите сценарии и работаете как художник. С кем из современных режиссеров (не обязательно российских) Вам бы хотелось поработать и почему?

— Ну, монтирую в основном свое кино, хотя в отсутствии проектов приходится монтировать чужое, пишу тоже себе, и художником приходится быть в отсутствии бюджета. Все-таки я – режиссер. Однако я бы с радостью поработала с кем-то из мастеров, просто потому, что я люблю учиться и учусь всю жизнь. И еще столько всего, чего не умею. Я бы с радостью побывала на площадке у Никиты Михалкова – он очень правильно организует сам процесс, мне всегда были интересны его мастер-классы. Интересно, как Боря Хлебников работает. У Владимира Хотиненко всегда интересно на площадке – он мой мастер и очень «актерский режиссер». Честно говоря, побывать на любой площадке – опыт. Конечно, круто бы поработать на каком-то крупном проекте, что-нибудь типа «Пиратов Карибского моря» или «Гарри Поттера». Вот бы что-то такое снять! Обожаю Мишеля Гондри, Уэса Андерсона, да много чего мне интересно и любимо.

— Что Вас вдохновляет в те моменты, когда нужно работать, а настроение творить нет?

— Съемки – это как на войне, там у тебя не может не быть настроения, у тебя выбора нет. Умри или победи. Увлекаешься и забываешь обо всем. Вдохновляет, конечно, музыка. Очень разная. Я всеядна.

— Расскажите, над каким проектом Вы работаете сейчас?

— В прошлое лето мне ужасно хотелось снимать, а работы не было, и я решила снять кино без денег. И так вышло, что меня в этой затее поддержал чудесный оператор Алексей Арсентьев (Ника за фильм «Волчок»). Это кино про Русалку. Рабочее название – «Голая, мокрая, с хвостом». Снимались молодые актеры – выпускники школы-студии МХТ, а в роли Русалки снималась Таисия Вилкова. Почти все отснято, осталось доснять пару сцен, а потом звук, музыка. Все не просто, конечно, без продюсеров, но дорогу осилит идущий.

— О чем бы Вы хотели снять следующий полный метр?

— У меня есть прекрасный сценарий, который написала Наринэ Абгарян, Вы ее, наверняка, знаете по чудесным детским книжкам про Манюню. Теперь нужно найти средства, чтобы воплотить его в жизнь. Ну и куча других гениальных идей, которым, надеюсь, суждено сбыться.

— Раньше говорили, что режиссер – это не женская профессия. Но все чаще и чаще на кинофестивалях я вижу, как за главными призами поднимаются именно женщины. Как Вы думаете, почему в кино, точнее в режиссуре появилось так много представительниц слабого пола?

— Похоже, что по количеству призов на фестивалях женщины очень серьезно  вырвались вперед. Может запретить мужчинам снимать кино? Шучу! Женщине труднее в этой профессии – это факт. У меня был опыт общения с продюсером, который мне в лицо сказал: «Женщина? Нам мужчина нужен». Ну и ладно, если вам мужчина, а не режиссер нужен, ваше право. Я люблю, например, экшн снимать – погони всякие, с каскадерами что-то придумывать. Я даже снимала второй группой на больших проектах всякое такое. Мне драйв нравится. Это как-то связано с полом? Лично меня мой пол и моя профессия устраивают. Ну, а еще говорят, что актер – не мужская профессия, представьте, что было бы, если всех слушать!

— Если бы Вы не стали режиссером и Ваша жизнь не была связана с кинематографом, кем бы Вы были?

— У меня три высших образования – два первых из них экономические. Но я никогда не стала бы экономистом – я не вижу себя в этом. Похоже, я ничего кроме кино не умею делать, кино – моя жизнь!

— Сейчас очень много молодых людей пытаются снимать кино, но как выделиться из этой массы пробующих людей, чтобы тебя увидели, заметили, оценили. Какой бы Вы дали совет начинающему режиссеру?

— А не надо стремиться выделиться. Просто надо делать то, что нравится, от души, так, как только ты это можешь делать. Не врать себе. Мы же все уникальны, мы уже выделяемся. По-разному видим и рассказываем. Достаточно просто быть собой!

Беседу подготовила и провела Анастасия Козырева