Алексей А. Петрухин: ВСЯ ПРАВДА О КИНО
У кинопродюсера Алексея А. Петрухина, человека очевидно масштабного, взгляд на киноиндустрию тоже масштабный – он видит, как устроено мировое кино: как определена и работает система, политическая, финансовая, военная в конце концов.
В обширном интервью, которое портал Moviestar.ru публикует по частям, кинопродюсер рассказал об этом видении, нарисовал неутешительную картину, но указал все-таки дорогу к светлому будущему.
— Что такое кино сегодня вообще? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно все заново, еще очень многое, сесть и проговорить…
Кино ведь не только развлечение, как многие его воспринимают, и не только искусство, как многие считают, – а, во-первых и главное, это один из главных инструментов большой политики. Это очень сильный инструмент формирования общественного мнения. Кино в этом смысле можно охарактеризовать словами Иоанна Крестьянкина, который сказал, что с помощью кино можно прославить Господа, а можно и распять Его – такой вот мощной силой является это оружие, которое может не в тех руках стать и оружием массового поражения.
А ведь у людей, создающих кино и заполняющих им все виртуальное пространство, цели совсем разные. Надо понимать, что общеупотребительное «Земной шар – это одна планета, одна семья большая» – это иллюзия. Потому что одни всегда будут стремиться доминировать над другими, а, значит, всегда будет конкуренция и конфликты.
К примеру, основные голливудские компании, их, предположим, восемь. Они все, чтобы вы понимали, поддерживаются, финансируются, субсидируются государством, как бы это не прятали. Есть, конечно, между ними и внутренняя конкуренция, она больше спортивная можно сказать, но есть и одна большая, глобальная задача. Есть понятие общей стратегии – она всегда одна: формирование правильного и необходимого в данный момент образа Америки. Это само собой. Но есть и конкретика. Была проблема с Вьетнамом – сняли «Рембо»; есть проблемы в Ираке, Иране – еще ряд фильмов вышли, которые четко закрепили там миссию Америки. Причем это же делается тонко – это психология. Например, Бен Аффлек в роли положительного американца, доказывающего, что в Ираке нет оружия, и противостоят ему отдельные подкупленные военные. И мир же смотрит на это – и у тебя уже нет такой злости, ты уже оцениваешь все по-другому: Америка не просто вторглась в Ирак, а вторглась по причине некоторых конфликтов внутри Ирака, нехороших военных и дезинформации. Это такая тонкая-тонкая грань.
А потом обязательно надо на «Оскаре» отметить эти фильмы – обязательно! Чтобы на них обратили внимание зрители во всем мире. А как же?! Если бы эти фильмы так просто вышли, то никто бы его в жизни и не посмотрел. Но когда это «Оскар», тогда надо посмотреть – причем надо посмотреть внимательно, ведь за что-то же дали «Оскар»! Получается, изначально твое внимание сфокусировали – независимо от твоего настроения ты уже смотришь фильм с высшей оценкой, которую только можно дать картине. Это выстроенная десятилетиями политика. И она работает.
Сидят вот эти восемь человек – у них есть внутренняя конкуренция: я первые десять миллиардов сделал в своей компании, а я восемь, а я семь – это такой внутренний пирог, который показан внешнему миру, чтобы все болели за перетаскивание аудитории с бэтменов на мстителей, а с мстителей на трансформеров. Кому-то чуть больше достается, кому-то чуть меньше, но это все одно же – это один общий котел. Но когда дело касается того, что кто-то хочет вторгнуться в их национальный, а по сути мировой кинематограф, тогда все эти восемь человек собираются и решают, что делать с этим вторжением.
«Вы слышали, что Вачовски делают? – «Облачный атлас». – Откуда у них деньги? – Да они нашли частного инвестора, 140 миллионов долларов дает. – А круто, да, пусть он им даст… Актеров им даем или не даем? – Даем. Только никто у них ничего не покупает. У Уорнеров конфликт с ними – вот пусть Уорнеры и покупают». Все: взяли кино – и… убили кино! Тыдыщ! – Инвестор на нуле, Вачовски в другом месте, все – больше у этих людей никаких проектов не состоится. Опасность миновала! Не будет второй «Матрицы» – ничего не будет.
«Восток еще Западом не так тронут».
— Китай, Индия – какая там система государственной поддержки национального кино?
— Абсолютно разная. Китай и Индия – как небо и земля. Единственное сходство – это приоритет своего внутреннего кинематографа, это абсолютный контроль и регулирование иностранного кино в кинотеатрах.
В Индии вот что поразило: каждый сеанс любого фильма начинается с… гимна! И пока играет гимн, на экране показываются актуальные для страны кадры. Когда я был там, под гимн показывали клип про пограничников, которые в горах стоят, охраняют территорию Индии, – насколько там им трудно, тяжело, но они жизни свои готовы отдать за безопасность индийского народа.
А я этого не знал. Пришел в кино, сел, вдруг смотрю: все встали! А только что все так же сидели, чавкали поп-корном. Кто-то гимн молча слушает, а большинство поет, но все с рукой на сердце. Очень трогательно! Щемящие картинки: вертолеты подлетают, холодно, пограничники все замерзшие, с сосульками, руки трясутся от холода, держат винтовку, флаг стоит – граница. Вот это такая сила кинематографа, это к вопросу, как могут работать кинотеатры…
Да, в Индии билеты в кинотеатры дешевые, рынок у них небольшой: хоть людей у них и миллиарды – емкость кинорынка небольшая. Но они самодостаточны. Они производят колоссальное количество сериалов для телевидения, в кинотеатрах выходят только индийские фильмы, делаются дешево, все окупаются, почти. Но опять же это контроль: ничего зарубежного просто так на экраны не попадает.
В Китае на данный момент в стране 45 000 кинотеатров, а к концу года будет 50 000 кинотеатров. Они уже первые в мире по количеству (в США – 42 500). Теперь они из количества переходят в качество. Вот знакомые картину сняли за $3,5 млн. – она собрала только на материковом Китае $287 млн. То есть, понимаете, следующая картина, которую сейчас эти люди делают, будет вообще другого качества! У них есть идея и звезд приглашать, и платить уже другие гонорары.
Правда, с голливудскими звездами там другая система: ты можешь заплатить Тому Крузу больше его обычного голливудского гонорара – он с радостью приедет и снимется, но это вовсе не значит, что твой фильм с Томом Крузом сразу пойдет во всем мире. Мы тоже пригласили звезд: в нашем фильме «Тайна Печати дракона: путешествие в Китай» снимается и Арнольд Шварцнегер, и Джеки Чан… но это еще ничего не значит для мирового проката.
— Да, наши, можно сказать даже, национальные герои!
— Да, благодаря этому у нас есть определенная гарантия, что в России это будет пользоваться успехом и в Китае будет востребовано. Мы делаем ставку на эти территории. Хотя есть какая-то иллюзия, что вдруг Америка все-таки возьмет кино и другие страны. Но это иллюзия, эту мысль надо держать в голове, идти к ней. Но есть определенные силы, которые сделают все, чтобы этого не случилось. Нет – я не про теорию заговора. А про реальность.
В Китае, если пойдет в кинотеатрах американский фильм, то только 25% прибыли себе заберут американцы: сначала половину заберут китайские кинотеатры, которые построены на частные и государственные деньги, потом фонды обязательно забирают себе 4% на развитие кинематографа, потом еще идут и другие налоги. И от той суммы, которая остается, только 25% американцы могут забрать. Деньги сразу не выведут: им надо заплатить налог – 17% от той суммы, которая им причитается и которую они хотят вывести из Китая. Или использовать эти деньги внутри страны – тогда не надо платить этот налог. То есть все в Китае продумано.
Но американцам идут на это: им все-таки китайский рынок нужен, потому что тогда рядом с фильмом появляется большая общая цифра сборов по миру. Ведь успешность фильма и пиар-компании оценивают по сборам во всем мире, сколько напишут киноиздания, а не по тому, сколько ты реально положил в свою кассу.
В Китае все четко ориентировано на построение национального кинематографа, на его развитие. Здесь строятся студии, развивается колоссальное производство, инфраструктура. Но при этом очень большой дефицит специалистов. Поэтому те, кто есть, – безумно дорогие, имеют огромные зарплаты, которые нам и не снились. И ни один специалист без работы не сидит, потому что у него каждый день выбор из нескольких проектов, на которые он может пойти – и все перекупают специалистов друг у друга прямо с производства.
При этом идей мало у них – не хватает идей, креатива, поэтому мы для них интересны с нашей «больной» русской головой. Все, что мы предлагаем, они рассматривают и все просят уже запускаться и что-то делать. Но при этом все равно считают деньги – деньгами не разбрасываются. Но инвесторы стоят в очереди – в прямом смысле ты можешь выбирать (хотя можно и ошибиться – не на того инвестора сделать ставку, мы прошли этот опыт уже). Потому что деньги там есть и в кино их вкладывают с удовольствием; они сразу видят: этот фильм хороший, он столько-то заработает. В России другой подход – для наших продюсеров и инвесторов главное – отбить вложенное. А там нет даже такого оборота речи. Там есть такой оборот: сколько мы на этом фильме заработаем.
Я теперь стараюсь тоже жить по их методу: смотреть вперед, отталкиваться только от позитива. Всегда говорю: ребят, что нам сделать для того, чтобы заработать гораздо больше, чем это возможно, как нам сделать так, чтобы российское кино преодолело планку в два миллиарда рублей российских сборов? Мы считаем, что это возможно. Что для этого сделать, мы видим и знаем, остается – правильно реализовать.
«Западная стратегия, стратегия американцев – превращать все в один сплошной рынок».
Дело даже не в американцах – это уже имя нарицательное «американцы», под которым подразумевается группа людей (несколько финансовых семей), которые управляют и финансовой системой.
Например, есть компания, которой управляет один человек. И есть корпорация, состоящая из нескольких компаний, в которой есть совет директоров – три или тридцать три человека, которые определяют направление работы всей корпорации. И между ними, с одной стороны, есть внутренняя конкуренция, но есть общая территория, на которую они не хотят и не должны никого пускать.
Так и Голливуд – это несколько компаний-мейджоров, задача которых звучит так: «Ни одно кино в мире не может быть успешным, если оно не принадлежит одной из этих восьми компаний». Это простая формула, формула бизнеса: хочешь быть успешным, надо чтобы тебя прокатывал один из них, тогда есть шанс на своей территории хотя бы выстрелить. С местным прокатчиком ты никогда не перешагнешь определенную планку: существует несколько рычагов, как не пустить, забить и добить, как только кто-то попытается эту планку перешагнуть.
Также и в мире. Эти финансовые мейджоры рассматривают мир как один большой свой бизнес. Вот сидят финансовые магнаты: какая им разница, что там происходит в Италии, в России, Якутии или Австралии. Они смотрят чуть шире – более глобально. Смотрят на все как на мировую финансовую систему – как это все подчинить. И кино – это один из инструментов для удержания этого всего!
Когда говоришь, что американское кино – это политика и большой бизнес одновременно, все сразу возражают: перестань про свою теорию заговора, они просто хорошо умеют делать кино. Это так! Но если взять всю эту систему, как геометрическую фигуру пирамиду, то многое становится ясно – кто наверху, а кто – внизу…
То же и в финансовой системе. Ведь все мы пользуемся долларами, ориентируемся на них, а откуда нам это пришло? Это что нам Господь Бог взял и установил это правило что ли? Это же придумали несколько человек, несколько семей, мы знаем их прекрасно – они придумали финансовую систему, с помощью которой и завладели всем миром по сути. Но чтобы ее удержать, нужно вечно ее подпитывать. С помощью пиара, СМИ, конфликтов. А кино – это, по сути, самое массовое СМИ, формирующее самое точное и нужное мнение.
По такому же принципу работает и сфера недвижимости: это ведь большой пиар, что недвижимость так выгодна. Это же сила маркетинга. К примеру, человек поддался этому – у него появились деньги – пошел и купил себе действительно много недвижимости. Но ударил кризис. Зато, говорят, у тебя все будет в сохранности. Как? Это ведь все надо обслуживать. Бывают ситуации, когда деньги необходимы срочно, а у тебя только недвижимость, которую надо еще смочь продать. Да, квартиру можно сдавать. Но те же самые деньги ты можешь получать, положив эту сумму в надежный банк. Это тоже рискованно, согласен, но в банке, даже в кризис, ты деньги получишь быстрее и используешь их на свою семью, на свое здоровье, на решение своих проблем. А что ты сделаешь с квартирой? Только по бросовой цене очень быстро сможешь продать.
То же самое с кинорынками. Все носятся по этим кинорынкам – а это тоже отдельный бизнес. Год готовишься, создаешь имидж кинорынка, для того, чтобы сюда все приехали и снимали площади – а ты будешь зарабатывать на аренде и спонсорах. А чтобы к тебе хотели ехать, нужен обязательно пиар, обязательно на данном кинорынке должна состояться крупная премьера фильма, приехали звезды мирового уровня. Да, сейчас кинорынки стали удобны тем, что всегда можно провести деловые переговоры в одном месте и со всеми партнерами.
Вот висит огромный плакат: «В Каннах продается фильм «Пираты Карибского моря». На самом деле он давно уже на все территории распродан, и показывают его студии-мейджоры. Но ты находишься в иллюзии, что ты продаешь свое кино там же, где продаются «Пираты Карибского моря». И соответственно ты играешь в эту игру, ходишь с надеждой: а вдруг у тебя сейчас купят фильм за миллион долларов в Германию, а больше пятидесяти тысяч не дают почему-то…
Такие вещи надо понимать, держать в голове и двигаться, потихонечку что-то менять. Трудно. Меня часто спрашивают: и что с этим делать?
(Этот вопрос вертится и у меня на языке: в этот момент кажется, что Алексей А. Петрухин – тот человек в стране, кто сможет на него ответить).
…Если бы я знал, что с этим делать! Это уже стена, через которую не перелезть. Только через болезненные, непопулярные решения, как Китай, который тоже это делал – через ограничение показа, контроль над кинорынком.
Россия – единственная страна, где нет политики ограничения показов иностранных фильмов и регулирования репертуара кинотеатров.
Китайская Wanda Group два года назад купила 20 000 экранов в Америке за $11 млрд. Сейчас это крупнейшая сеть в Америке. Но китайцы купили ее без права планирования репертуара. То есть китайцы даже одно свое китайское кино в год поставить не имеют права в этой сети. Но они дальновидны, они знают, что они делают. Во-первых, это бизнес, деньги, это доходы. Кроме того потихонечку вода камень точит: президенты меняются, политика меняется, внутри страны люди сами себя сжирают, кто знает, что будет в будущем.
С другой стороны, сейчас возьмут эти мейджоры (пять мейджоров контролируют Россию), получат корпоративно команду отсюда уйти со своим кино американским – Все! Наши сети все рухнут, встанут: у нас российского контента нет. Другое кино мы смотреть не приучены. Китайское кино здесь пока никому не нужно. Кинотеатры начнут закрываться. Вряд ли будут какие-то меценаты, которые будут поддерживать кинотеатры, зарплаты платить, аренды, коммуналку, чтобы несколько человек только приходили и смотрели фильмы. Поэтому надо, с одной стороны, и фильмов сейчас побольше выпускать, а с другой стороны – как можно больше площадок делать. Нужно искать и пробовать разные методы. Но без непопулярных мер не обойтись, к сожалению.
Министр уже взял на себя решение этой задачи (хейтеры его и так, и так склоняют), уже хоть что-то делается, обращается внимание на проблемы кино, пусть где-то с ошибками, где-то с перегибами. Но без больших денег не сломать ситуацию: надо в какой-то момент не 6,5 миллиардов рублей выделить на кино, а пару-тройку лет хотя бы в 5 раз больше. Вот тогда индустрия и общество в целом будут чувствовать себя по-другому.
Да, нужно учесть наш менталитет человеческий: что-то попилят как всегда, что-то пойдет не по назначению, надуются бюджеты каких-то фильмов – без этого тоже не обойтись. Но будут последствия все равно – хорошие, позитивные.
«У нас нет индустрии – но у нас зато уже есть конкуренция!»
— Вы часто говорите о хейтерах. А вы читаете действительно, что в России есть люди, россияне, которые получают деньги за то, чтобы ненавидеть собственное кино?
— Есть же так называемая несистемная оппозиция – здесь точно так же. Это же простой бизнес. Что такое хейтерство? Если внутри своей компании мы можем позволить себе создать в соцсетях условно 50 аккаунтов своих собственных и с помощью них поддерживать определенное кино или идею, движение, то это можно сделать и более массово, и не обязательно находиться в стране.
Выходит фильм какой-нибудь, а мне (представим такую ситуацию) не нужно, чтобы он вышел. Начинается работа в СМИ и соцсетях. Ведь машина может работать с тысячами, сотнями тысяч аккаунтов. И достаточно просто в первую секунду сформировать мнение. Вот выходит фильм – сразу начни писать: «Слушайте, да они это оттуда взяли, бред, ерунда, калька, да вообще это отсутствие логики, это не кино!». А ты посмотрел кино и тебе вроде понравилось… Но ты видишь, что все пишут отрицательно – ты же не будешь писать под каждым таким комментарием: «Пошли вы все… Кино правильное!» У нас же культура как работает: хорошо не пишут никогда, а пишут только отрицательно, против власти. Главное – это вбросить в массы некое суждение, а дальше работает человеческая психология – раз много так написали, что это плохо, значит что-то в этом есть. Есть такая концепция – «Окно Овертона»: когда любую мысль вбрасываешь, даже самую абсурдную, в массы и о ней говоришь серьезно, постепенно в нее начинают верить.
В кино то же самое. Есть цель: нельзя позволить, чтобы появились в российском кинематографе свои супергерои. Потому что это раздвигает границы национального кинематографа. Значит нужно взять и просто забить хейтерством любую такую картину, создав сразу отрицательное мнение – убить кассу, убить зрителя и, самое главное, убить создателей. Потому что создатели становятся банкротами, становятся финансово несостоятельными, в долгах – и уже дальше не могут создавать продолжение.
Вот возьмите «Защитники». Да, не все совершенно, понятно. А возьмите первого Бетмена, который вышел в Америке, которого сделали за $50 млн., а собрали копейки – он был в убытке колоссальном. Но они сделали второго – уже лучше, третьего. А теперь это культовый персонаж. Да, там развиты комиксы, ты героев любишь с детства, у нас комиксов никогда не было, все герои, которых сделали в «Защитниках», – так или иначе калька. С другой стороны, велосипед никто не изобретет дважды.
Герои в «Защитниках» адаптированы к России, они сделаны в принципе неплохо. Есть какие-то внутренние ошибки, например, как можно делать «12+» на фильм, который, по сути, до 12 лет и должны все смотреть – именно аудитории от шести до двенадцати лет как раз нравится подобное кино. Иногда там встречаются недоделки. Хотя я сам понимаю, как это, когда уже это на издыхании, уже сил нет, денег нет – уже хоть как-то бы доделать. Но все равно в целом-то фильм хороший, я посмотрел кино на премьере – мне понравилось. В какой-то момент даже было такое чувство: ну наконец-то у нас появилось такое кино.
— Как вы считаете, мы сейчас поговорили час с лишним, наше интервью прочтет несколько тысяч человек – это что-то даст для индустрии?
— Ну хотя бы обсудят и поспорят с этим. По большому счету, ничего нового я вам вообще не сказал – вообще! Просто сели – откровенно и просто поговорили. Но такие разговоры раздвигают границы – ты садишься и начинаешь думать. Ведь обычно не думаешь об этом – всегда живешь только в границах своего фильма, а после таких разговоров чуть шире начинаешь смотреть, на это на все…
Да это вообще правило в любом бизнесе. Если ты хочешь построить квартиру, чтобы сдавать ее в аренду, посиди, подумай, как бы дом построить или микрорайон может начать… И когда ты начинаешь так широко думать, то другой и фокус зрения, и масштаб мышления другой появляются. Если мы будем сейчас здесь жить на студии от картины до картины, то мы никогда в жизни индустрию не сдвинем. В этом случае как получается: ты людей нанял, сняли картину, люди куда-то ушли, а на следующую картину ты уже новых набираешь. А ведь команда – это же основа всего, что ты делаешь. У нас работают все: и те, кто производят кино, и те, кто его продвигает. Мы уже 15 лет вместе. И если этот цикл у тебя замкнут – по крайней мере, ключевые должности, то это намного лучше, быстрее, да и дешевле – тогда вообще совсем по-другому работает система: не в рамках одного проекта, а шире… И каким-то образом находятся сразу бюджеты, на одну картину, на другую, на третью… Масштаб же не оттого зависит, сколько ты денег потратил, какой крутой у тебя офис.
Хотя у нас тоже все не так гладко, как хотелось бы. В Китае задержались на полтора года, вместо запланированных пяти месяцев, а это – солидное увеличение бюджета. Соответственно, дальше по цепочке все начинает сдвигаться. Это же такой процесс: мы не выпустили картину в прошлом году, значит, не получаем доход, за который боролись. То есть сейчас придется опять затягивать пояса, опять что-то перелопатить. Но что-то должно другое прийти.
Конечно, будет польза, если мы вот так будем делиться информацией, соображениями. Так читаешь где-то интервью Бондарчука или Сельянова, и понятное дело, что мы все разные – разные поколения, подход, цели, задачи. Но есть вещи, которые послушал – на себя примерил, оценил. Также вот мы проговорили с вами, кто-то сейчас послушает и что-то – раз! – сложились какие-то винтики, сразу пришло понимание, а за ним и решение.
У нас главная ошибка в том, что мы считаем за тренд то, что сейчас идет в мировом кинопрокате. Если сейчас выходят фильмы ужасов и кассу собирают, мы думаем, что это тренд, и все бросаются разрабатывать идею про зомби. Соответственно дай бог ее за год разработать, еще за два года снять. Фильм с вурдалаками, с вампирами выходит в тот момент, когда уже настолько все смешно, потому что все уже показано, все уже рассказали об этом, уже все смотрят про Космос – а тут выходят вурдалаки. Конечно, у такой картины не будет аудитории – на нее никто не пойдет. А люди же вложили туда столько лет жизни, столько денег вложили – своих и заемных. Они же искренне, не осваивали, не пилили бюджеты, они очень хотели удивить зрителей, потому что тогда – три года назад – видели, как это интересно и успешно.
Также и все остальное: во всем мире прошли голливудские комедии – и у нас начали их снимать. В мире уже фэнтези является трендом, а у нас только комедии начинают выходить, на которых уже все насмеялись, все уже вторично. Надо следить за этим, смотреть. В том числе, и за законодателями трендов в кино.
И мы в своей компании понимаем, что 2017-18 годы, это уже не Космос, а фэнтези – мировое кинопроизводство пойдет в этом направлении: будут выходить фильмы про мумий, пиратов. А дальше пойдет фантастика в смешении с фэнтези – следующий период будет ей посвящен.
— Вы так свободно рассказываете… А вы не боитесь конкуренции? Ведь сейчас вы учите успеху других.
— Так наоборот хорошо! Чем больше успеха в индустрии, тем лучше всем! А какая конкуренция?! У нас еще опять же какая проблема в России? Что мы все считаем друг друга конкурентами.
При этом в Америке все друг друга хвалят, вдохновляют, хвалят сценарии. Даже если они никому не нужны. У нас нет этого. У нас нет индустрии, но зато уже есть конкуренция! Каждая российская студия выпускает по одному фильму в год, дай Бог, а то и в два года. (Ну, конечно, есть Сельянов, который выпускает и два, и три фильма и мультфильма в год). Да сколько в России крупных продюсеров? По пальцам можно пересчитать. Но есть конкуренция! И конкуренция в чем? Два фильма сделали – встали на одну дату. И начинают тягаться, у кого ресурс сильней – кто к Путину подойдет, кто к Медведеву, а потом, наверное, Путин с Медведевым выясняют отношения – какой же фильм показать все-таки в этом месяце. А дальше еще и агрессия, война друг с другом, хейтерство. Стали писать друг на друга кляузы в Интернете, что «Салют-7» – это такое кино, а «Время первых» – это такое кино, но чаще к этим перебранкам авторы этих фильмов отношения-то и не имеют…
А внутри индустрии это должно быть вообще по-другому, внутри все должно решаться! За круглым столом! В Фонде Кино или в Минкульте!
Конечно, Фонд кино должен поддерживать прежде всего мейджоров, своих российских мейджоров создавать. А уже независимые компании должны приходить к мейджорам и им доказывать свою состоятельность – зайти, рассказать, убедить, влюбить, и тогда мейджор возьмет на себя ответственность, возьмет под свое крыло, даст первый ход. Потом этот человек, может быть, вырастет и тоже станет мейджором. Многие говорят: да вот, пилят бюджет одни и те же – Верещагин, Бондарчук, Сельянов, Бекмамбетов… Так эти люди делают для индустрии те самые фильмы, которые развивают отечественный кинематограф, заметно раздвигают границы, рамки, которые смотрят зрители. Этих людей и надо поддерживать! Что может делать человек, который без опыта, без большого кино?!
У многих есть иллюзия такая: если у меня есть крутой сценарий, крутая идея, я сейчас сделаю кино и на него все придут. Да, слушайте, сделать кино – во всей цепочке кинобизнеса – это самый легкий этап. Самое основное – это чтобы твое кино зритель увидел. То есть его выпустить, продвинуть, монетизировать. Вернуть всем, кто в тебя инвестировал деньги. Я тоже в этой иллюзии был вначале, мне тоже казалось: создали кино, пригласили звезду, все, давайте – вставайте в очередь все, кому надо, кто будет показывать. …А что-то никто не идет, никому не надо.
И вот здесь у тебя начинается кинобизнес, здесь ты начинаешь со своим продуктом носиться. А для этого нужно сколько же денег, столько же креатива: как это кино продвинуть, чтобы только его сначала заметили в индустрии, потом заметили сети, потом убедить сети продвинуть твое кино, чтобы его увидел зритель уже. Потом еще со зрителем работать, чтобы зритель захотел пойти.
Об этом можно говорить очень долго, а нужно делать, двигаться шаг за шагом. Это все наблюдения, жизнь, опыт, приобретнный нашей командой, и он такой – очень понятный, и теперь осталось только найти силы для применения этого опыта…
Первая часть интервью — по ссылке https://moviestart.ru/
Продолжение следует…
Беседовала Наталия Егорова
