Анна Бергер: В России сильнее национальная традиция документального кино

Док «Где мой дом?» Анны Бергер примет участие в конкурсной программе Международного фестиваля документального кино «Флаэртиана», который пройдет в Перми 20-27 сентября. Анна Бергер родилась в Финляндии, живёт в Москве, обучалась режиссуре во ВГИКе, в мастерской Сергея Мирошниченко и Светланы Музыченко. Сейчас учится в аспирантуре ВГИКа, на кафедре киноведения.

В своем интервью MovieStart режиссер рассказала, почему решила обучаться в России, как выбирает героев для своих фильмов и должен ли режиссер дока владеть несколькими профессиями: уметь не только написать сценарий, но и снимать сюжеты и смонтировать фильмы. Анна также поделилась своим уникальным авторским приемом, который использует в каждой картине, и рассказала, о чем будет ее новый фильм.

Интервью подготовлено в рамках спецпроекта «Русский док: история и современность», реализуемого при поддержке АНО «Институт развития интернета».

— Анна, вы поступили в Оксфорд, изучали там французскую литературу. Расскажите, почему в итоге вы решили поменять направление и поступили во ВГИК?

— На мой взгляд, я не поменяла направление. Это всё входило в мои планы. Я хотела учиться на режиссёра уже после окончания школы, но считала, что режиссёру нужна крепкая гуманитарная база. Я окончила французскую школу в Хельсинки, училась у французских педагогов. Мне была близка французская методика преподавания, и моей мечтой всегда было учиться во Франции. Но меня подкупили рейтинги университетов, проанализировав которые, я решила, что самый лучший университет в Европе – это Оксфордский. А в лучший университет Франции иностранцам было практически невозможно поступить. Но методика преподавания в Оксфорде основывалась на аналитической философии, а не на континентальной. Их подход к изучению литературы отличался от подхода французов.

Читая то или иное классическое произведение, я всегда задавалась вопросом: «Почему это произведение – классика?» Я хотела исследовать литературу, чтобы понимать мир и изучать человека, историю философии и культуры. Я считала, что для понимания произведения нужно знать исторический контекст. Но в Оксфорде изучали литературу отдельно от окружающего мира, как в лаборатории. Важно читать и осмысливать сами произведения великих художников, но абсолютно неинтересным мне казался тот массив научной литературы, которую нам задавали. Изучаемые вопросы в этой научной литературе и подходы к их решению для меня представлялись совершенно неправильными. Не говоря о том, что место для творчества и собственных мыслей было ограничено рамками этих уже определенных, неинтересных для меня вопросов.

Что касается режиссуры, то там можно самому формулировать те вопросы и выбирать те темы, которые тебя волнуют, а также способы их исследования. То есть режиссер не должен подстраиваться под чужой образ мыслей, он может сам выстраивать свою концепцию.

— В Европе тоже изучают кинематограф. Почему вы решили обучаться именно в России?

— СССР был лидером в образовании, особенно в сфере искусств и кино. Российский кинематограф изобилует великими именами. Во ВГИКе ещё преподают мастера, которые учились в те времена. Я знаю финнов, которые получили образование в СССР, и они с восторгом рассказывали мне об этом опыте. Я хотела успеть перенять это богатое культурное наследие. Система мастерских, сохранившаяся со времен Российской империи, уникальна. Кроме того, Финляндия находится рядом с Россией, к тому же в России есть возможность получения бюджетного образования и для иностранцев. Исторически мы тоже рядом. Моя бабушка Наталья Евгеньевна Ермолова – из Петербурга. У меня есть русские корни, несмотря на то, что в семье не говорили по-русски. Я знаю шесть языков, но хотела изучить и русский. Русская культура мне была незнакома, и это меня вдохновило.

Образование, которое я получила в мастерской С. В. Мирошниченко и С. Л. Музыченко, оказалось уникальным. Я не думаю, что где-то ещё в мире я могла бы получить образование в сфере документального кино лучше, чем во ВГИКе. Очень ценю, что мои мастера были требовательными и задавали много заданий, так что иногда было сложно успевать все их выполнять. Это именно та нагрузка, которую я искала, когда поехала учиться в Оксфорд, но не получила ее там.

Ещё для меня было удивительно, насколько близко к сердцу наш успех принимали сами мастера. Я никогда и нигде не встречала педагогов, которые бы настолько вкладывались в своих студентов. Это было очень важно для подготовки к профессиональной деятельности, потому что кинематографист – это сложная профессия, и я пришла в нее без какой-либо базы.

— Почему вас заинтересовало именно документальное кино, а не игровое?

— Я обожаю изучать самых разных людей, проживать часть их жизни вместе с ними. На документальных кинофестивалях меня больше всего трогали фильмы, где можно было почувствовать настоящую жизнь в историях реальных людей с искренними, живыми эмоциями. Человек интересен в своем историческом, культурном, социальном, философском, моральном и религиозном аспектах. Для меня создание документального фильма – это процесс познания и открытия мира, а игровое кино – это запечатление того, что уже познано.

— Вы изначально хотели учиться у Сергея Мирошниченко? Видели ли вы его фильмы до того, как поступили во ВГИК?

— Я мало что знала об истории документального кино и видела только пару произведений из мировой классики. Сергей Мирошниченко меня порадовал на собеседовании, когда сказал, что в документальной мастерской будет учиться сложнее, чем у игровиков, потому что мы учимся и игровому кино тоже. Я слышала, что ученица С. В. Мирошниченко – режиссер София Гевейлер – прошла отбор во всех киношколах мира. Я подумала, что у этого мастера точно есть чему учиться.

— Ваш папа Мартти Бергер – писатель. Повлияло ли это на ваш выбор профессии режиссера? Ведь писатели, как и режиссеры, умеют находить интересные истории, харизматичных героев, конфликты, выстраивать сюжетную линию…

— Именно папа мне предложил учиться на режиссёра в России. Он считает, что творчество делает человека счастливым. Он мне сказал, что в произведении искусства самое важное – понять, в чем конфликт, а потом я услышала это и от наших мастеров. Папа мне передал гуманитарные ценности, любовь к людям, к знанию и к искусству, а также упорство, которое режиссёру необходимо.

— Вы сняли уже два документальных фильма. Как вы выбираете героев для своих картин? Что в личности или судьбе человека для вас важно?

— Мне важно, чтобы история человека была символической, иносказательной. Нужно, чтобы люди смогли узнать в героях самих себя, узнать те проблемы и конфликты, с которыми они сталкиваются в своей жизни, и чувства, которые испытывают. В таком случае зрители будут тронуты, они будут плакать и смеяться вместе с автором фильма. Получается человек-метафора или история человека – аллегория. То есть важны исторический и культурный контекст и конфликты, в которые человек вовлечен.

В фильме «Кого люблю…» судьбы героев отражают судьбы большинства людей, проживающих на постсоветском пространстве. Они испытали резкий переход от идеалов социальной справедливости к индивидуалистической эпохе, в которой деньги пришли на смену тем идеалам. А в фильме «Где мой дом?» Амаду попал в ситуации, которые его испытывают и заставляют либо сдаться, либо преодолеть трудности. Интересно смотреть, что происходит с человеком в тех или иных обстоятельствах и какие качества характера помогают, а какие мешают ему выходить из трудных ситуаций. Важно, что у героя есть жизненный опыт и жизненный выбор, который он делает на основе этого опыта, они формируют его характер, его арку.

Повезёт, когда удается выбрать настоящего интеллектуала и глубоко нравственного героя. В таком случае уже в его характере заложен посыл к моральным качествам. Мыслящий человек раскрывает в фильме свой уникальный мир.

— Почему вы выбрали именно Амаду в качестве героя вашего нового фильма «Где мой дом»? Как вы с ним познакомились?

— Я смотрю на все события и знакомства с точки зрения создания фильма. А с определённого возраста я воспринимаю мужчин как детей. С участием Амаду и себя я изначально видела историю двух одиноких иностранцев в Москве, которые приехали из разных уголков мира, но нашли друг друга и которых объединяет то, что они оба чужие в этой стране, без родных, друзей и без корней. Ищут свое место не у себя на родине.

Мы познакомились с Амаду случайно и прогулялись. Узнав, что я снимаю фильм, он сам предложил мне свою помощь и сказал, что готов сниматься в моей картине. Не прошло и месяца после нашего знакомства, как стало известно, что Амаду хочет уехать. Тут я подумала, что переезд – это и есть та живая история, вокруг которой можно выстроить сюжет фильма. Молодой человек пытается наладить свою жизнь за рубежом, в России, но ему не хватает мудрости и он не справляется, потом решает опасным способом перебраться через границу в другую страну и попытать счастье там. Выживет ли он? Что его там ожидает? Разочарование или победа? Это история о взрослении и борьбе человека за существование на чужом континенте.

— Фильм «Где мой дом?» – ваш второй док после картины «Кого люблю…». И в том и в другом фильме вы участвуете не только как режиссер, но и как героиня фильма. Это ваш уникальный авторский прием?

— Да, и я сознательно повторяю этот прием. Я решила использовать его, во-первых, для обогащения драматургии. Есть интересные герои, но иногда накала событий, которые в их жизни происходят именно в момент съёмки, может не хватить для создания яркой истории. Во-вторых, это принцип смирения. Это способ показать, что режиссёр не считает себя выше и не ставит себя вне героя и его мира. Это некий образ братства и доверия. В-третьих, этот прием вытекает из того факта, что режиссёр исследует мир, но в то же время и сам часть этого мира. Он все воспринимает только через свое сознание, язык, культуру, знания и ценности. Этот прием подчёркивает субъективность и относительность посыла и видения режиссёра.

Это также способ побудить зрителя относиться критически не только к видению героя, но и к видению режиссёра и анализировать позицию режиссёра тоже в историко-культурном контексте. Я решила перенести внимание и на развитие отношений между героем и режиссёром, и на сам процесс создания фильма. Это гарантирует развитие событий и свежие эмоции, которые отражают общечеловеческие конфликты. Это усиливает искренность и правдоподобность фильма. Я показываю себя настоящей в фильмах, со всеми недостатками, но меня интересует грань между игровым и документальным кино. В настоящей жизни мы тоже играем роли.

— В названии фильма «Где мой дом?» звучит важный вопрос: какое место человек считает своим домом? Сегодня многие люди по разным причинам меняют место жительства. Как вам кажется, насколько такие люди, как Амаду, чувствуют близость к своим корням? Или они уже принадлежат к новому поколению людей, которые разделают некие универсальные ценности?

— Мы делаем то, что позволяет окружающее общество. В Сенегале Амаду мало пил, не курил, посещал мечеть. В России он начал курить, пить, больше знакомиться с девушками. Но если он не работал, то он не ел, и поэтому он много трудился. А в Германии позволено больше, чем в России. В Германии беженцу можно не работать, но пособия хватает на базовые потребности. Там легче бездельничать. В России Амаду получил главный навык – навык выживания. Его жизненная цель – обогатиться и вернуться развивать Африку.

Трудные жизненные ситуации всегда испытывают моральные принципы людей. Центральный конфликт в фильме – между оппортунизмом и искренностью. Амаду научился молчать там, где раскрытие его истинного видения не служит его целям, но феномена воук-культуры он точно не приветствует и Россию он очень любит. От своих корней его отделяла и переделывала европейская индивидуалистическая культура. Он встретил много зависти среди беженцев, и это шло вразрез с принципами взаимовыручки, коллективной ответственности, которым он научился дома.

— Вы тоже жили в разных странах. А что для вас дом?

— Дом там, где человек ощущает, что жизнь имеет смысл. Желательно и в профессиональной, и в личной жизни. Конечно, дом там, где говорят на родном языке и где мы понимаем культурный код, где есть люди, которые разделяют наши ценности и интересы. Дом там, где нас понимают и ценят. Ещё лучше человек чувствует себя дома, когда он часть коллектива, может быть полезным и служить сообществу.

— Вы – и режиссер, и оператор, и сценарист, и художник фильмов «Где мой дом?» и «Кого люблю…». Должен ли режиссер документального кино владеть разными профессиями – уметь не только написать сценарий, но, при необходимости, сам снять сюжет на камеру и смонтировать его?

— Я считаю, что даже если на проекте будут работать отдельные оператор и монтажер, понимание этих профессий и опыт работы в них необходимы режиссёру. В моём случае это стилистический выбор, который связан с тем, что я сама один из героев фильма. У меня на проекте не могли присутствовать люди, которые бы не были частью истории. Они бы мешали героям показать себя такими, какие они есть. Мне было необходимо создать естественные, а не искусственные, продуманные ситуации. Я хотела, чтобы герои забыли о том, что идёт съёмка. В присутствии чужих людей герои часто слишком ограничивают себя и не показывают так легко свои чувства.

— Фильм «Где мой дом?» – международный проект. Он снимался в России и Германии. Нужно было специально лететь в Европу. Расскажите, где вы нашли финансирование для вашего фильма?

— Сэкономить удалось за счет того, что съёмочная группа состоялась из одной меня. Самыми дорогими были авиабилеты и техника. Я также получила грант в Финляндии и на эти средства приобрела небольшую часть техники. Но в основном я финансировала фильм из своих сбережений.

— Ваш новый фильм «Где мой дом?» вы привезли в Москву на ММКФ, а в сентябре будете показывать его на «Флаэртиане» в Перми. Почему вы приняли решение участвовать во «Флаэртиане»? Чем этот фестиваль важен и уникален?

— Это фестиваль документального кино, который специализируется на так называемом прямом кино (анг. direct cinema) и правдивом кино, или «синема верите» (фр. cinéma vérité). Это кино без интервью, в центре которого – наблюдение за жизнью, героями и событиями. В нем история на центральном месте, как и в игровом кино. Фестиваль назван так в честь одного из основоположников документального кино, социолога-режиссёра Роберта Флаэрти. Данная стилистика документального кино мне близка и именно в ней сняты мои фильмы. Я уже участвовала во «Флаэртиане» в 2023 году и получила там Гран-при за фильм «Кого люблю…».

— Почему молодому документалисту важно участвовать в фестивалях?

— На фестивалях мы черпаем вдохновение и генерируем новые идеи, чему способствует погружение в миры других режиссёров. Любой хороший фильм другого автора порождает жажду снимать самому. Также фестивали предоставляют возможности для общения с коллегами. Трудно творить, существуя лишь в своем замкнутом мире.

— Расскажите о ваших творческих планах. Работаете ли вы сейчас над каким-нибудь новым проектом?

— Да, я сейчас на этапе подготовки нового фильма, собираю для него материал: архивную съёмку, фотографии, письма и документы начала XIX века и фильмы XXI века. Финское телевидение (YLE) снимало документальный фильм о жизни моей бабушки в Санкт-Петербурге, Выборге и Куолеманярви. Картина была на шведском языке. Темой моего нового фильма станет переплетение судеб людей из России и Финляндии.

— Кто будет героем вашего нового фильма и где он будет сниматься?

— Это будет русско-финская история семьи моего папы. Три поколения назад мой прадед уехал из Российской империи в Финляндию, прошли советские времена, а мое поколение вернется уже в современную Россию, хотя ни семьи, ни собственности, которые у них здесь были когда-то, уже нет. Героями фильма станут мои предки и мой папа. Фильм будет сниматься в пяти странах: России, Финляндии, Швеции, Италии и Франции – и будет нацелен не только на российскую, но и на мировую аудиторию.

— Если сравнивать Россию и Европу, как вам кажется, где больше смотрят док?

— Мне кажется, что больше документальное кино смотрят в России, потому что в России более жива идея просвещения и сильнее национальная традиция документального кино. Его значение поняли на государственном уровне в России раньше, чем в других странах. Советское правительство создало условия для производства фильмов и делало заказы на документальное кино. В Европе производство и продвижение кино стало почти полностью коммерческой деятельностью, поэтому документальное кино не интересует продюсеров. У него нет большого коммерческого значения.

— Отличаются ли предпочтения зрителей? Возможно, какие-то темы более популярны в России, а какие-то в Европе?

— Мне кажется, что в Европе упор делается на эскапистское кино, которое помогает зрителю избежать реальности. Там снимают больше фильмы про экологию, гендер, про вопросы этнических меньшинств. В России делают акцент на фильмах про культурное наследие и цивилизационные темы истории и современности.

— Есть ли в Финляндии своя школа документального кино и поддерживает ли док государство?

— В Финляндии есть школа, куда берут каждые два года пару человек учиться на режиссёра документального кино. Государство поддерживает документальное кино, но мало. Чаще всего поддержку получают уже известные авторы.

— Смотрите ли вы доки других режиссеров? Можете ли назвать картины, которые вас сформировали как режиссера или произвели на вас сильное впечатление?

— Я стараюсь как можно чаще смотреть фильмы других авторов. На меня произвели особое впечатление Крис Маркер с фильмами «Взлётная полоса» и «Без солнца», Гуальтиеро Джакопетти и его картины «Собачий мир» и «Прощай, Африка». Также вызывают интерес многие современные фильмы, которые смотрю на кинофестивалях.

— По-вашему, какими качествами должен обладать режиссер документального кино?

— Документалист должен быть сильным и независимым. Он не должен терять тонкого ощущения того, что именно его интересует и какая стилистика и приёмы ему нужны. Именно своей оригинальностью его фильмы будут интересны другим и останутся в истории. Ему нельзя изменять себе и отвлекаться от своего призвания на жизненную суету или на чуждые ему предложения. Он должен преодолеть страх осуждения и не бояться смело и искренне высказываться и показывать свою боль, которую он раскрывает через свои фильмы. Документалист должен быть уверенным в себе и своём пути, быть готовым претерпеть, не дай Бог, ненависть, зависть и недооценку. Только искренние, настоящие эмоции вибрируют в зрителе. Но их надо сначала суметь почувствовать самому и лишь потом показать остальным. Поэтому документалист должен быть чувствительным, проявлять интерес и эмпатию к другим людям. Он должен понимать самых разных людей и не осуждать их.

В идеале документалист должен иметь большой жизненный опыт и хорошо знать людей. Он должен самостоятельно уметь контролировать и свою работу, и свои эмоции, чтобы всегда находиться в творческом процессе и поддерживать необходимые условия для творчества. Документалист должен уметь справиться со свободой выбора и четко определить тему и формат фильма.

Режиссёр должен иметь хорошее воображение, чтобы в фильме присутствовали уникальные образы, но в то же время развитое логическое мышление, чтобы структура фильма была крепкой и работала на историю. Должен стремиться к познанию жизни и стараться максимально глубоко изучить ту тему, над которой работает; должен любить людей, в частности своих героев, и относиться к ним с добротой.

— В чем, по-вашему, миссия документального кино?

— Документалист – художник, который несет ответственность за зрителя. Он должен работать прежде всего для блага людей, для культурных и нравственных целей. Это должно стать его призванием. Целью должно быть – рассказать истории людей, будь то маленьких или больших, чтобы расширить кругозор зрителей и мотивировать их думать самостоятельно, помочь им преодолеть схематичное видение мира, которое нам тем более свойственно, чем меньше у нас жизненного опыта. Хорошие фильмы всегда имеют элемент недосказанности и заставляют задуматься после просмотра. Писатель-философ Жан-Поль Сартр точно сформулировал: «Плохой художник гонится за типажами: он рисует Араба, Дитя, Женщину. Хороший художник прекрасно знает, что ни Араб, ни Пролетарий не существуют ни в реальной жизни, ни на картине. Он изобразит конкретного рабочего. А что можно сказать о конкретном человеке? Бесконечное множество противоречивых определений»…

— Какие основные тренды в документальном кино сегодня вы видите?

— Я бы выделила несколько. Участие режиссёра в своем фильме в качестве одного из героев истории – один тренд. Второй – фильмы, в которых размыта грань между документальным и игровым кино. Третий тренд – доки в формате селфи. Четвёртый – исследование документалистами темы формирования личности.

 

Беседовала Анастасия Сотникова