Дмитрий Завильгельский: С помощью дока мы закладываем основу для будущего

Дмитрия Завильгельского можно точно назвать легендой отечественной документалистики. В его творческой биографии – свыше 40 фильмов, которые он снял и для государственных каналов, и как независимый режиссер и продюсер. А еще режиссёр преподает и всячески пропагандирует документальное кино как важный жанр искусства. В рамках рубрики «Русский док: история и современность» Мы поговорили с Дмитрием о перспективах отечественной документалистики, новом поколении документалистов и факторах, которые как облегчают, так и осложняют их творчество.

— Дмитрий, начну со своего любимого вопроса: как вам кажется, что ждет отечественную документалистику в ближайшем будущем?

— Зависит от того, кто придет в индустрию документального кино. Такие люди, энтузиасты, конечно же есть. Например, я вместе со Светланой Быченко руковожу Мастерской документального кино на Высших курсах сценаристов и режиссёров имени Г. Данелии. И к нам приходят люди, которые хотят заниматься документалистикой. Но главное – чтобы они остались в профессии.

— И как, остаются?

— Статистика, конечно, говорит о том, что остаются не все. Из восьми-десяти выпускников примерно двое продолжают работать в кинематографе. Но это и понятно – документалистика дело непростое, для людей, которые хотят продолжать снимать, это становится некоторым образом дауншифтингом. К нам в мастерскую приходят люди самых разных профессий – адвокаты, экономисты, приезжают на дорогих машинах, но вот – хотят снимать кино. А жизнь документалиста связана с непостоянством. Свободный художник живет от проекта к проекту, от финансирования к финансированию, если угодно. При этом работу в кино, как мне кажется, не стоит с чем-либо совмещать: либо ты занимаешься кино, либо нет, нельзя себя растрачивать на нечто параллельное. Впрочем, я не думаю, чтобы в других местах, где учат снимать кино, было по-другому, уверен, и во ВГИКе также смотрят на приоритет профессии.

— Так каким же будет новое документальное кино?

— Понятия не имею – честно вам скажу. Не задумывался над этим. Я снимаю кино, а не пытаюсь спрогнозировать индустрию.

— Но ведь интерес к документалистике растет… Или Вам так не кажется?

— Нет, мне так не кажется. Было когда-то такое кафе «Март», и я там много лет руководил Клубом документального кино. По понедельникам устраивал показы разного интересного кино, и на них приходил зритель определенного уровня подготовки. Это точно не было массовым явлением. Да вы просто посмотрите по рейтингу «Кинопоиска», каков интерес к документалистике – по сравнению с массовым кинематографом это капля в море. Людям надо хлеба и зрелищ, а документалистика – точно не про зрелища и развлечение. Я, конечно, сам был удивлен, когда в Париже увидел очередь в кинотеатр на мою картину, но, во-первых, это был фестивальный показ, то есть публика шла подготовленная, а во-вторых, уровень подготовленности у этой публики был иной. 

— Для чего же тогда снимать документальное кино?

— Я снимаю исключительно для себя. Тут как с наукой – знаете, была такая шутка советских времен, что такое занятие фундаментальной наукой? Это удовлетворение любопытства исследователя за государственный счет (смеется). Так и с документалистикой – мы реализуем собственные творческие идеи за счет привлеченного финансирования, в том числе иногда и государственного.

— И какие идеи хочется реализовать лично Вам?

— У меня есть несколько проектов, которые я отправил на конкурс Минкульта, надеюсь, получится их реализовать. Во-первых, я хочу продолжить заниматься индустриальным кино: сегодня у государства есть такой запрос. Хочу сделать фильмы про инженеров и конструкторов космической промышленности, есть у меня такое романтическое желание. И, конечно, хочу продолжить реализовывать свои детские мечты – снимать про энтомологов. Я уже сделал первый фильм «Летные характеристики крошечных жуков», хочется продолжить рассказывать о других ученых и об их открытиях, там очень много всего интересного, о чем стоит рассказать.

— Какова роль документального кино в современном мире, как Вам кажется?

— Я не зря уподобил документальное кино фундаментальной науке. Они – и документалистика, и фундаментальная наука – фактически находятся в некотором базисе мирового существования. Мы через документалистику создаем архив времени, запускаем своеобразную машину времени, а потом документальное кино и хроника станут базой для исторических, культурных, антропологических исследований. Так что мы своим творчеством закладываем основу для будущего. Мы же снимаем портреты людей, фиксируем, какие они. Вот мы недавно сделали фильм «Мумии возвращаются» про ученых-египтологов, которые изучают древнеегипетские мумии. Зачем они это делают? Для чего? А они просто хотят создать портрет человека тех времен, понять, как он жил, что делал, чем питался, как выглядел. И это – наука, а без науки нет прогресса.  

— Что главное в документалистике?

— Я – последователь советской гуманистической школы документального кино. Мой учитель Леонид Абрамович Гуревич говорил, что первым делом документалист должен полюбить своего героя. Ведь на самом деле ничего, кроме человека – то есть героя – в документальном кино нет. А героя надо любить.

— Вам легко любить своего героя?

— Мне да. Я снимаю кино о тех, кого люблю. Я стараюсь в нашем сложном мире делать хорошее кино про хороших людей и для хороших людей.

— За последние лет двадцать документалистика сильно поменялась?

— Поменялась – прежде всего эстетически. С новыми технологиями вырос уровень кинематографических возможностей. Появились инструменты, о которых тридцать лет назад мы и мечтать не могли. Тогда спорили о пленке, о бетакаме, о том, как достать кассеты и что из них приживется, а что нет. А сейчас пришла цифра, и она открыла колоссальные возможности – и для постпродакшена, и для съемки. Современные камеры и фотоаппараты открывают для кинематографиста безграничный мир. Когда-то, когда мы снимали на 35-миллиметровую пленку, то понимали высочайший уровень ответственности. И это были ограничения, которые, конечно, мастера преодолевали, и рождались шедевры, которые сегодня уже стали классикой. Но все это было очень тяжело. Сегодня с современной техникой погружаться в мир человека стало гораздо проще.

— Не облегчила ли эта простота сам процесс творчества?

— Касательно творчества могу поделиться собственным опытом. У нас есть упражнение: мы даем нашим студентам задание – просим снять и смонтировать одну минуту материала на черно-белую 35-миллиметровую пленку. Кое-кто, кстати, уже отказался участвовать в этой затее. Но из работ тех, кто снимет, мы смонтируем альманах и покажем его, пригласим вас на премьеру. Мне кажется, что это важное упражнение. Оно дает возможность почувствовать искусство кино, потому что с этими техническими приспособлениями, упрощающими жизнь кинематографиста, люди немножко перестали думать. Думать и решать проблемы. И мы хотим ненадолго вернуть молодых кинематографистов в то время, когда из-за ресурсных ограничений ты придумывал какие-то новые художественные ходы, изобретал новые прием. «Раскачать» их немного. Мне кажется, это пойдет исключительно на пользу.

Беседовал Павел Сурков