Олег Сироткин: «Литература опережает кино лет на 30»
В конце марта вышла в прокат картина «Частное пионерское. Ура, каникулы!». Это увлекательная и добрая комедия режиссера Александра Карпиловского о приключениях подростков в пионерском лагере в конце 70-х годов. Мы побеседовали с одним из сценаристов этого фильма Олегом Сироткиным о секретах успеха в киноиндустрии, о специфике разных жанров и о том, как важно не терять оптимизма на пути к самореализации.
Олег Сироткин уже давно зарекомендовал себя как многогранный автор. В его творческом арсенале – сериал по рассказам Варлама Шаламова «Завещание Ленина», получивший премию «Золотой орел», известные широкому зрителю телефильм «Свои дети» и кинокартина «Подарок с характером». В апреле 2017-го года нас ждут сразу 2 премьеры: «Частное пионерское-3» и кинофильм «Затмение».
А еще Олег Сироткин – вдумчивый преподаватель в Киношколе Александра Митты, его лекции всегда полны примеров из мирового кино, он дает студентам непростые задания, которые помогают им развивать мастерство сценариста.
Олег, какие из Ваших последних впечатлений от зарубежных и российских кинопремьер были самыми яркими?
Сейчас не только кино, но и сериалы приятно удивляют. Например, сериал «Любовники» (The Affair) драматурга Хагай Леви – очень любопытная история: она рассказана от лица двух героев – мужчины и женщины. Половину серии мы видим глазами девушки, а другую половину – глазами мужчины. Интересно раскрыта разница взглядов мужчины и женщины на одни и те же события. Это довольно новый, свежий ход для сериального повествования.
У Оксаны Робски в романе «Про любофф» тоже показана история с женской и мужской очки зрения, и он был даже экранизирован.
Эта сценарная композиция свежа для сериалов. В литературе она освоена. Литература всегда опережает кинематограф. Писатели создают структуры, которые потом отрабатываются в кино. Литература опережает кино лет на 30 в экспериментах с формой. Скажем, романы Хулио Кортасара «62. Модель для сборки» или «Игра в классики» до сих пор не имеют аналогов в кино. История состоит из множества фрагментов, которые можно чередовать при чтении в разной последовательности. И каждый раз это будет новый вариант произведения, его можно собирать, как конструктор.
Я предлагал подобный проект одной компании, как рекламный сайт. Заходишь на интернет-страницу, на ней табличка из кадров, символизирующих киносцены фильма. Произвольно кликаешь по нескольким кадрам, из них собирается видеоролик. Нажимаешь в любой последовательности, и всегда получается новый фильм. До сих пор никто не заинтересовался этой идеей. Думаю, за подобными проектами будущее, это очень интересно.
Что касается кино: одно из самых ярких впечатлений — американские полнометражные анимационные фильмы. Их сценарии очень хорошо продуманы, они сложны, глубоки по темам. Каждая работа – просто маленький шедевр. «Головоломка», «Зверополис», недавно посмотрел «Зверопой» — изумительные картины! Это очень высокий уровень сценарного ремесла, вызывающий огромное уважение к создателям.
В какой момент Вам захотелось писать сценарии для кино?
Когда мне было лет 10, я вместе с родителями находился за рубежом, поскольку папа работал дипломатом в Польше. Кинотеатры стали таким местом, где я себя чувствовал очень комфортно. Это была такая форма эскейпизма, бегства от реальности. В реальной жизни было много трудностей: сложные отношения у родителей и одновременно – абсолютно чужая среда, так как я был советским школьником, который жил в Варшаве среди поляков. А это были 80-е годы: движение «Солидарность», был убит польский священник Ежи Попелюшко, который вел активную антисоветскую деятельность. Поэтому атмосфера была очень враждебной по отношению в русским. Кинотеатр был тем местом, где я был абсолютно счастлив. Я улетал в кино. Когда мы приехали в Польшу, вышли в прокат такие фильмы, как «Супермен-3», «Звездные войны», «Гремлины», картины Спилберга. Это особый мир, в который ты проваливаешься с концами, выныривая из него спустя два часа.
Я тогда полюбил кино и мечтал стать режиссером, но потом, когда в 16 лет закончил школу, почему-то решил сделать такой твист – пойти к режиссуре и созданию фильмов через сценарное дело. Я думал, что пару лет попишу сценарии, потом займусь режиссурой, но сценарная работа затянулась на 20 лет.
Олег, Вы работаете в разных жанрах – это и комедии, и серьезные драматические вещи, такие, как «Завещание Ленина» по рассказам Варлама Шаламова. Что Вам ближе?
«Завещание Ленина» — проект, который был для меня отчасти продолжением образования, потому что мы писали сценарий к этому сериалу в соавторстве с Юрием Арабовым, который был моим мастером во ВГИКе. Это был для меня бесценный опыт, как для драматурга, потому что я видел как Арабов, разрабатывая проект, поворачивал историю, создавал ее элементы иначе, уходя от стереотипов, как менял сюжетные ходы, предложенные мной. Такое обучение дорогого стоит. Одно дело – теория. Другое — практическая работа, когда ты видишь и реализуешь знания на практике вместе с мастером. Запомнился один эпизод: мы разрабатывали сцену, в которой Варлам Шаламов приехал ко своей возлюбленной. Это была женщина, с которой он познакомился в лагере, куда она приезжала с гастролями. Он пришел к ней домой, она в тот момент была замужем. И потом монтажная склейка, и уже в следующем кадре мы видим, что Шаламов живет с ней у женщины в квартире, они женаты, и к ним приходит ее бывший муж.
В первом варианте этой сцены я описал конфликт между Шаламовым и бывшим мужем этой дамы. Прочтя сцену Арабов сказал мне: «Олег, слушай, это такое клише! Давай сделаем иначе: бывший муж-нквдшник приходит в гости ко своей бывшей жене. Ему открывает дверь Шаламов (а это, на секунду, бывший зэк). Они пожимают руки, как хорошие друзья. А затем жена сажает их за стол и кормит борщом. Они мило общаются. А спустя несколько месяцев этот нквдшник влепит Шаламову новый срок». Меня, 20-летнего юношу, этот перевертыш в изображении сцены поразил. Это было, по сути, мини-лекция на тему «Художественное решение сцены» — одна из тем, которую я сегодня преподаю студентам в Киношколе Митты.
Если вернуться к жанрам, комедия и драма – разные полюсы в кино. Над чем Вам интереснее работать?
Комедия мне менее интересна, по крайней мере в том формате, в каком она сегодня понимается продюсерами. Драматическое произведение писать увлекательней. И в тоже время — проще. Быть нытиком вообще проще, чем оптимистом. Однако мне, как автору, интереснее всего работать с так называемым «умным жанром». Это истории, которые имеют жанровую структуру, но при этом наполнены смыслом, ты транслируешь зрителю определенный месседж.
Каких историй сейчас не хватает российскому зрителю, какое послание надо до него донести?
Российскому кино не хватает нескольких типов историй. Во-первых, не хватает искренних фильмов, не зажатых цензурой, искренних со стороны авторов. Их очень мало.
Разве у нас есть цензура сейчас?
Конечно! По большому счету, ни одной серьезной темы реализовать невозможно. Я имею в виду темы, которые очень сильно востребованы аудиторией, говорят о самых тяжелых и острых проблемах общества. Таких фильмов нет. Он не запускаются, не финансируются, они вызывают кучу скандалов и — на этом все. С другой стороны, нет очень крепких, профессионально и ладно скроенных, увлекательных историй. Нам не хватает профессионализма и опыта индустрии, которая развивалась в условиях рыночного кинематографа, ориентированного на бокс-офис.
Почему западный кинематограф стал таким сильным в плане зрительского кино? Потому что на протяжении долгого времени производство было ориентировано на одно — интересы зрителя. Не было никакого госфинансирования. Только коммерция в чистом виде. Тоже самое, если мы сравним плановую советскую экономику и рыночную. Рыночная постоянно учитывает веяния времени, интересы зрителя и изо всех сил подстраивается под них. Нашему кинематографу, который вошел в коммерческое русло, всего 27 лет. Он существует с конца 80-х годов.
То есть у нас еще не сформировалась традиция – изучать потребности и спрос зрителя и отталкиваясь от него, создавать востребованное кино?
Да, верно подметили. Речь идет о том, что нужно уметь выстраивать жанровые структуры таким образом, чтобы они все время удерживали внимание зрителя. В большинстве российских сценариев, которые я вижу, которые читаю – у коллег или студентов, как правило, есть несколько типовых ошибок. Например, герой недостаточно герой. Он чаще всего вторичен на фоне других довольно ярких персонажей. Они могут быть героями второго плана, но протагонист бледен на их фоне. Другая ошибка: главный герой не двигает сюжет. Он как пассажир в поезде сюжета. Тот движется сам по себе. А герой лишь сидит в вагоне и комментирует, что видит за окном. Тогда как в западном кино всем процессом управляет протагонист. Все ключевые сюжетные повороты — результат действий главного героя.
Иногда в сценариях встречается интересный коллектив – некая группа героев. Видимо, это отвечает русскому сознанию общинности. Герой-одиночка получается у авторов почему-то хуже.
Третья проблема: не удается сделать интересным и неожиданным финал. Есть такой драматургический элемент истории: поворотный пункт, когда план героя, с помощью которого он намеревается победить антагониста, проваливается, и он, пройдя точку кризиса, находит новое неожиданное решение для победы над антагонистом. Иногда коллеги-авторы пропускают в сценарии это сюжетное «колено». Получается так: есть герой, который хочет решить проблему, и он ее решает. Отчего возникает ощущение предсказуемого финала, вызывающего разочарование у зрителя.
Что Вы посоветуете начинающим сценаристам, чтобы найти интересные истории и придумать необычные сюжетные ходы? Как найти свой сценарный стиль?
Первое — нужно обязательно вести записные книжки и записывать все, что ты видишь вокруг. Хорошо вести дневник. Это очень важно. Я очень жалею, что не вел личный дневник скажем, лет с 16-ти. У меня огромное количество записных книжек сценариста, а дневник вести я ленился. Считаю, это бесценно для сценариста, потому что ты фиксируешь эпоху и свои переживания. Это вы нигде не прочтете, это только можно вспомнить, перелистывая свой дневник.
Второе – нужно смотреть много кино и сериалов, чтобы видеть сценарные структуры и понимать их. Подходить к ним не предвзято, анализировать и запоминать, как это устроено.
Третье – нужно искать сюжеты внутри собственной жизни и жизни своих близких. У меня есть такое правило, которое я сформулировал для себя, и озвучиваю иногда его студентам. Прожиточный минимум сценариста, который хочет быть серьезным автором, — реализовать в своем творчестве три истории: во-первых — историю своего детства, во-вторых — историю рода, некое событие, которое произошло с вашими родителями, либо дедушками-бабушками или другими родственниками, а третья история — из взрослой жизни автора, некое уникальное происшествие, которое произошло только с ним и ни с кем другим. Жанр и формат этих историй может быть разным: от комедий до драмы — это неважно. Важно, чтобы это был уникальный жизненный опыт человека. Судьба – это то немногое, что у каждого индивидуально. И если ты автор, некий ретранслятор происшествий, рупор судьбы, будь любезен, отбери для экрана то, что уникально, что произошло только с тобой и ни с кем другим. Вот почему я считаю важным, чтобы авторы несли в произведения свой личный жизненный опыт.
Я поражаюсь, когда вижу: люди работают в уникальных отраслях, обладают невероятными профессиями, но не видят в своей жизни сюжетов. Вероятно, это как со стеной, которая настолько близко к лицу, что не удается рассмотреть все здание. Такие авторы предпочитают почему-то копаться в тех областях, которые от них далеки. Пишут про ментов, о работе которых совершенно ничего не знают, кроме наборов клише из чужих фильмов. Например, умнейшая девушка, которая занимается антиквариатом, хочет написать историю про бомжа, который едет в электричке. Я ей говорю: «Ну зачем тебе это? Ну напиши ты про антиквариат!» К слову, она сказала, что защищала дипломную работу со своим шкафом, который стоит у нее в комнате. Это специалист высочайшего класса! Я говорю: «Ну вот. Потрясающе! Никогда не слышал про дипломные работы в виде шкафа из собственной комнаты! Придумай детективный сюжет, связанный с антиквариатом». Обещала подумать.
То есть проблема сценаристов и других творческих людей в том, что они не видят внутри своей жизни интересные истории?
Они боятся их увидеть. Вероятно, боятся быть откровенными. Это же как панцирь с себя снять. На курсах сценаристов в Киношколе Митты я даю студентам задание написать рассказ на тему «История, которая меня потрясла» и попробовать найти сюжет для полнометражного фильма в драматических событиях своей жизни. Зачем я даю такое задание? По моим наблюдениям происходит вот что: ты выворачиваешь душу наизнанку, пишешь на разрыв аорты, что-то затаскиваешь в сюжет из своей реальной жизни. А когда это читают люди, они говорят: «Ты знаешь, в этом что-то есть». То есть твой максимум оказывается профессиональным прожиточным минимумом. Для того, чтобы встать на ноги профессионально нужно выдрать из себя вены и вывернуть себя наизнанку с такой болью, силой и пламенем, чтобы обратить на себя внимание. Иначе это просто графомания – сюжеты, не нужные никому, включая самого автора.
Многие пишут что-то необременительное. Все хотят освоить профессию, но на самом деле мы получаем огромное количество «сценарных официантов», которые говорят: «Чего изволите? За что хорошо заплатят, то и напишу». Таких официантов, на самом деле, оказываются сотни. В итоге люди сидят без работы. Важно овладеть профессией, но также важно писать о том, что хорошо знаешь. В чем секрет успеха проекта «Улицы разбитых фонарей»? В том, что Андрей Кивинов – бывший сотрудник полиции (тогда еще — милиции). Он писал о том, что знал не понаслышке. Поэтому проект у него получился такой интересный, герои живые: ты видишь на экране людей с достоверными проблемами.
Еще хороший пример – гениальный Вуди Аллен, который в ироничной форме изображает свое общение с психотерапевтами, к которым он ходит и в реальной жизни.
Вуди Аллен – фантастический человек! Вы знаете, что Вуди Аллен, Брайан де Пальма, Мартин Скорсезе и еще несколько режиссеров в 60-е годы дали клятву снимать фильмы только по своим сценариям? Единственный, кто не изменил своему слову – Вуди Аллен. Все сдались! Только Вуди Аллен упорно снимает все фильмы по своим сценариям. У него производительность просто фантастическая! И то, что он черпает сюжеты из своей жизни, — в этом нет ничего удивительного, в этом секрет его творческого долголетия.
Кстати, он начинал со скетчей для стендап-шоу, потом перемонтировал японский фильм, полностью изменив его смысл. Он начинал с жанра комедии, но все больше наполнял свои фильмы личным посланием. Он выдающийся, яркий человек, вне всякого сомнения, но еще он восхищает меня тем, как сильно верит в свой талант. Он начинает писать сценарий, не зная финала. Для него написание сценария – это увлекательное путешествие. К сожалению, я так работать не могу, но восхищаюсь такой способностью у других. Есть несколько сценаристов и режиссеров, которые работают так. Такеши Китано никогда не переписывает свои сценарии. Клод Шаброль ни одной строчки не менял в сценарии после первого драфта.
Мне кажется, начинающим авторам так работать будет трудно. Имеет смысл продумать историю изначально заранее – от начала и до конца, а потом ее расписывать. Но стремление искать сюжеты внутри себя и своей жизни – это очень важно.
У Вас есть опыт работы в комедийном жанре, если говорить о юморе, мне очень понравился фильм «Подарок с характером» — русский вариант французского кино «Игрушка». Вуди Аллен говорил, что юмор – это пластырь, исцеляющий душевные раны. Помогают ли сегодня зрителям комедии с философским подтекстом, чтобы взглянуть на свою жизнь под другим углом?
Вне всякого сомнения: это как раз тот самый пример «умного жанра». Ироничная история, в которой скрыт конструктивный и неглупый смысл. «Подарок с характером» — прекрасный проект, который был инициирован режиссером Кареном Оганесяном и продюсерами Арменом Ананикяном и Михаилом Галустяном. Михаил сразу попросил уйти в проекте от глупостей, которые часто сопровождают русские комедии: шуток «ниже пояса» и т.д Поразмыслив, я решил написать для комика драматическую роль. Идея была в том, чтобы сделать историю обычного живого человека – парня-аниматора, у которого ничего в жизни нет, он такой неудачник, лузер. И вот такой тип сталкивается с мальчиком-энциклопедистом, сыном олигарха, который начинает учить героя жизни. Ребенок учит взрослого быть взрослым. А взрослый учит ребенка быть ребенком. В этом сценарная пружина.
Но там еще смысл в том, что мальчик к концу фильма осознает, что строгий папа по-своему его любит.
Да, конечно, в этом месседж картины. Мы искали новое звучание этой темы, чтобы история не сводилась ко прописным истинам. Вообще, это огромная проблема, если месседж картины сводится к какому-то трюизму, типа: «Ребята, давайте жить дружно!» или «Без труда не выловишь и рыбку из пруда!» Это масло масляное. Мне кажется, эффективна та картина, которая исследует новое звучание старой темы. «Без труда не выловишь и рыбку из пруда? Ага, как бы не так! Давайте исследуем историю, где один трудится и ничего не получает, а другой ничего не делает, и при этом все рыбки из пруда — его! Давайте посмотрим фильм про то, почему так происходит и кто какие ошибки делает». Тогда зритель включается в просмотр, ведь ему рассказывают о чем-то новом, странном.
Работая в Киношколе Александра Митты, разбирая работы начинающих сценаристов, что вы для себя черпаете в этом, чем интересен этот опыт?
Ситуация такова: ребята, которые приходят учиться в школу-студию Митты, это люди с жизненным опытом и горячим желанием что-то сделать в кино. Они платят за образование, они горят творчеством. И это здорово. Видно, как они стараются. Видно, что у них есть огромный жизненный багаж, который, если им помочь направить в конструктивное творческое русло, может дать хороший результат. Это очень ценно. Я вижу у студентов «горящие глаза». В этом проблема нашего бесплатного государственного образования: студент попадает в институт – скажем, во ВГИК. И на этом весь его творческий порыв заканчивается. Он как будто сел в поезд, который сам повезет его к успеху и творческой состоятельности. Иногда складывается ощущение, что преподавателю нужней, чем самому студенту, чтобы тот писал. Мастер клещами тащит из ученика идеи и замыслы. Студент их выцеживает из себя буквально по слову. Это в корне неверный подход. Поэтому, я искренне радуюсь, когда читаю работы студентов Киношколы Митты и вижу на страницах живой опыт автора, который просачивается сквозь клише, позаимствованных из чужих картин. Клише возникают неизбежно. Не потому, что автор плохой, просто мы живем в мире, который переполнен визуальными образами. У нас забита ими голова. Эти чужие образы выпрыгивают на бумагу. Это нормально. Чем больше работаешь, тем больше этого удается избегать. Когда сквозь этот поток чужих образов просачивается что-то уникальное — реальный жизненный опыт человека, это производит, лично на меня, сильный эффект.
Если обобщить ваши пожелания сценаристам, режиссерам, продюсерам и актерам, как найти свое место в кинопроцессе?
Прежде всего скажу: это очень тяжелый путь. Надо приготовиться к серьезным испытаниям. Зарабатывать в искусстве сложно, для этого надо победить внутреннего дракона. А драконом этим является чувство неуверенности в себе. Самоуверенные люди имеют больше шансов на самореализацию, чем те, кто сомневается в себе. В любой другой отрасли середнячки могут неплохо жить. Будешь средней руки юристом или менеджером, ты будешь неплохо зарабатывать. А вот в искусстве средний не зарабатывает ничего. Есть либо успешные, либо не успешные. Не успешные страдают, мучаются и в итоге все бросают, а успешные выкарабкиваются.
Это очень трудно – нужно выдержать настоящий бой ради успеха. Бой с собой, бой с заказчиками, бой с людьми, которые поначалу тебя не уважают и не ценят. Будут спрашивать: «Кто ты такой? Что ты сделал? Ничего?! Так иди отсюда!» Твои работы будут поначалу презрительно отшвыривать. А если завтра твоя работа прозвучит, будет востребована, те же самые люди будут с тобой уважительно здороваться. Нужно быть готовым к тому, что твои коллеги, став известными людьми, перестанут подавать тебе руку, будут проходить мимо, как будто ты стал привидением. Это поразительно, но так устроен мир кино. Так как кино подогревает тщеславие, в эту отрасль часто стремятся попасть инфантильные люди, которые мотивированы тем, чтобы выпятить себя. Они не стремятся реализовать свой талант. Они просто хотят быть в центре внимания, и все. Вот такая необычная публика наши коллеги. Но тем не менее, если ты полон решимости, и у тебя есть «passion to write” (страсть к писательству), и ты способен рассказывать увлекательные истории, ты добьешься успеха. Нужно верить в себя и свой талант. Не надо трусить, не надо становиться «сценарным официантом»: «Чего изволите? Что вам написать? Что хотите: все изображу. Польку-бабочку спляшу!» Я не о том, чтобы быть несговорчивым с заказчиками, как раз наоборот. Я о том, что не занимайтесь кино, если вы его не любите. Если все, что вас интересует в кино — это чаевые. Побеждают только настоящие фанатики кино. Они ходят в кинотеатры, постоянно смотрят фильмы других авторов, анализируют, разбираются, вдохновляются и пробуют-пробуют-пробуют покорить свой киноэверест. Рано или поздно вершина им поддается. Кстати, замечу, что излишний пиетет перед профессией также вреден, как равнодушие. Человек робеет, делает из искусства бога, которого не достоин, и также ничего не может внятного ни написать, ни снять. Это другая крайность.
Нам чем вы работаете сейчас и что мечтаете написать?
Есть несколько проектов, которые я разрабатываю с различными студиями. Готовится к запуску проект, который называется «Алжир», этот сериал делает студия «Киноград», режиссер Александр Касаткин. Это по сути, «Завещание Ленина», только про женщин. Алжир находился в Казахстане. Это аббревиатура: «Акмолинский лагерь жен изменников Родины». Очень драматичная, жесткая история про непростой быт этих женщин и невеселые женские судьбы. Один из новых проектов был разработан совместно с режиссером Александром Кириенко — роуд-муви «Смерть онлайн» или «Перегоны». История про неизлечимо больного человека, который хочет познакомиться со своим сыном, скрывая от того, что он его реальный отец. Пронзительная история, наполненная позитивным смыслом. Мы не хотим делать ее мрачной. Нужно, чтобы она дарила зрителям надежду, оптимизм. Вообще, ныть и жаловаться на жизнь в кино легче, чем транслировать людям положительные эмоции.
Наверное, в идеале в кино должны сочетаться драматизм и юмор. Трагикомедия ближе к реальной жизни.
Да, трагикомедия – это высший пилотаж. Быть оптимистом очень трудно. Это как быть ухоженным человеком – чистым, выбритым, в наглаженной рубашке. Ходить и жаловаться на жизнь, костерить всех вокруг – индустрию, коллег, судьбу – гораздо проще. Оптимизм – важнейшее качество! Вообще, очень много предвзятых негативных суждений я вижу у коллег, которыми они загромоздили свой мозг: мол, продюсеры плохие, глупые, жадные, все только спят и видят как украсть твою идеи или недоплатить. Все это глупости, которые мешают творчеству. Вообще, если у вас украли идею — считайте, вам сделали комплимент: значит, было что красть. Очень мешает, когда сценарист плохо думает о режиссере или продюсере, во время работы над проектом. Эти мысли обязательно вылезут наружу и проявятся в отношениях. Нужна своеобразная «экология мыслей».
Спасибо за интересную беседу! Надеюсь, что Ваши советы помогут тем, кто хочет реализовать себя в кино.
Беседовала Мария Дарская
