Автор сериала об отряде «ЛизаАлерт»: В России не хватает медиаволонтёрства

В конце 2024 года одним из лауреатов Премии Рунета стал отряд «ЛизаАлерт»: он победил по результатам народного голосования. Во многом этот успех был обеспечен и документальному сериалу «Неспокойные ночи», в котором рассказывается о работе отряда, о том, как его члены находят пропавших людей – взрослых и детей. У зрителей появилась возможность посмотреть на то, что порой оказывается скрыто от взоров массовой публики. О том, как жанр документального сериала соединяется с волонтерством и социально значимыми проектами, мы поговорили с продюсером, соавтором и автором сценария сериала «Неспокойные ночи» Юлией Будинайте. 

— Расскажите о проекте «Неспокойные ночи». Чья была идея? Как Вы оказались на этом проекте? Кто сегодня входит в команду?

— «Неспокойные ночи» – документальный сериал о поисково-спасательном отряде «ЛизаАлерт». О людях, которые почти никогда не спят по ночам, могут по несколько суток проводить в лесу – в проливной дождь, а иногда даже и в снегопад, ненавидят грибы (а те, кто не ненавидят, в этом не признаются) и спасают сотни человеческих жизней.  

Придумали это все мы с Григорием Сергеевым, председателем «ЛизаАлерт», и режиссером Тимофеем Харкевичем. Мы все знакомы давно, работали когда-то в программе «Жди меня». Я тогда была главным редактором и руководителем проекта и очень хотела делать что-то вместе с «ЛизаАлерт». Позвала Григория третьим ведущим программы. Потом, по разным (или одинаковым) причинам, мы оттуда ушли, ну и вот…

— Как бы Вы охарактеризовали формат «Неспокойных ночей»? Мне лично кажется, что это – полноценное телевизионное документальное кино, настоящий многосерийный фильм.

— Мне дико приятно, конечно, но… Все-таки это полноценный документальный сериал. Понимаете разницу… Кино – вещь немножко иная. А мы все-таки в конвейере существуем – у нас достаточно сжатый график. На кино просто ресурса не хватает. Но пару раз, с парой серий, мы были близки именно к кино, да.

— Что самое сложное во время работы над «Неспокойными ночами»?

— Самое сложное – это абсолютная «непланируемость». Это всё в целом – продюсерский ад. Мы не знаем, ни где, ни когда у нас случится съемка – потому что мы не знаем, где и когда пропадет человек. При этом, когда он пропал, нам нужно оказаться на месте стремительно быстро, но как бы мы ни спешили, все равно можем не успеть… У нас много раз бывало, что съемочная группа выезжала в условную Шатуру, и, протрясясь три часа в машине, возвращалась домой ни с чем. Ну просто нашли человека быстро, или вообще нашелся сам – и слава богу!

А снимается это всё минимум тремя, а лучше четырьмя операторами, которые не могут неделями сидеть в ожидании… Поэтому всего у нас их порядка 10-12 человек, и выезжает тот, кто может в конкретную минуту… В целом – очень нервно, конечно.

— Насколько плотно и постоянно съемочная группа взаимодействует с поисковым отрядом? Складывается такое ощущение, что вы стали полноценной его частью…

— Абсолютно правильное ощущение. Мы – часть отряда, однозначно. Для того чтобы быть членом отряда, совсем не обязательно по ночам ходить по лесу. Можно и с помощью телефона, например, спасать людей, не выходя из дома – инфорги так работают, специалисты горячей линии, «Лес на связи» (это интересная такая штука, когда людей выводят из леса по телефону). Вообще, отряд – это же гигантская и фантастически четко организованная структура, там разные есть подразделения. Вот мы – одно из них. И вообще мы там свои. К нам привыкли, нам доверяют, как мне кажется.

— Я знаю, что Ваши студенты, у которых Вы преподаете на Отделении продюсирования и культурной политики РАНХиГС, принимали участие в работе над проектом. Продолжаете ли Вы и сегодня привлекать студентов к совместной работе?

— Конечно. Вообще, практически все наши операторы – студенты. Не только наши, но и наши в том числе. Но, поскольку мы с Вами учим все-таки продюсеров, наши в основном помогают в каких-то организационных вещах. Делают разное: и съемки помогали организовывать, и субтитры делали, и со страницей «Неспокойных» в ВК работали – им всё полезно.

— Как меняются те студенты, которые попадают на съемочную площадку? Что с ними происходит? Какими они становятся?

— Ну, строго говоря, съёмочной площадки у нас нет. Все происходит, как я уже сказала, ситуативно. А как ребята меняются… Не знаю пока. Поживем-увидим. Это дело небыстрое.

— Говорят, что благотворительность, социальные проекты «любят тишину», но мне почему-то кажется, что это не так, что о хороших и важных социальных активностях надо говорить – много и часто. Разделяете ли Вы эту точку зрения?

— Смотря как говорить. И о чем. Сейчас довольно много всяческих спекуляций вокруг этого всего… Но, конечно же, Вы правы как минимум в том, что про «тишину» к волонтерству никак не относится – в той же «ЛизаАлерт», как много людей не было бы на поисках, их всё равно будет не хватать. Ну и откуда они возьмутся, если про отряд никто не будет знать? А речь же реально идет о человеческих жизнях. Ну погибнет просто этот дедушка в лесу, если на поиск никто не приедет…

Понимаете, два раза сходить в приют, погладить собачек и снять ролик про то, что, мол, я – волонтер – это ужасно. Но если при этом ты сходил даже единожды, но снял сюжет, который реально может помочь этому приюту – это уже совсем другая история. И ты, в общем, герой, да. «Медиаволонтерство» это называется. И это очень востребованная штука. Этого всем очень не хватает.

— Что изменилось в отряде «Лиза Алерт» после того как появились «Неспокойные ночи»? Как сериал помогает отряду?

— Отряд настолько огромный, и там так много всего происходит, что я не думаю, что мы уж так уж сильно там на что-то влияем. Я знаю, чего мне хотелось: показать их настоящими. Такими, какие они есть. Живыми. Снять ощущение чего-то такого «пионерско-комсомольского», что очень легко прилипает к слову «отряд»: чуть-чуть высокопарности или канцеляризма, и всё – крышка. А они совсем не такие.

Ну и, конечно, задача – сделать так, чтобы тем, кто посмотрел «Неспокойные ночи», захотелось хотя бы раз приехать на поиски. Это работает. Мы уже много раз даже во время съемок встречали людей, которые приехали на поиски, посмотрев наш сериал. Ну и по комментариям к видео это тоже понятно. Комментарии просто фантастические.

— Как Вы относитесь к Премии Рунета, которую получила «ЛизаАлерт»? Это можно расценивать как достижение в медиасфере или это просто еще одна веха на пути развития отряда?

— Поскольку «ЛизаАлерт» победила в народном голосовании, я расцениваю это как приятное проявление здоровых настроений в обществе. Отряд – про ценность человеческой жизни. Каждой. И то, что такое огромное количество людей это понимает, это очень важно.

— Расскажите о дальнейшей судьбе проекта. Как он будет меняться (если он будет)? Что бы Вы хотели в него добавить, изменить, чем его усилить?

— Мы только что закончили четвертый сезон… В нем появилось довольно много принципиально нового – ну, например, мы наконец придумали, как показать работу тех самых людей, которые «спасают людей по телефону»: у нас появились фрагменты скринлайфа, который я страшно люблю… Что будет дальше, я, честно, не знаю. Но что-нибудь придумаем. Не меняться, когда за спиной уже 27 серий, довольно опасно. Так что будем меняться.

— И мой любимый вопрос – видите ли Вы разницу между телевизионным документальным кино и традиционным, снятым для большого экрана, а не для телевидения? И если да – то в чем она состоит, на Ваш взгляд?

— Ну это просто разные вещи. Технически телевизионные документальные фильмы делаются совершенно иначе. Синхроны, интервью на камеру, закадр, перекрываемый видео, значимость сценария – это все в целом дает практически полную свободу (важное уточнение: заказанную или разрешенную свободу) в манипуляциях героями и сюжетом, очень несложно при этом реализуемых. А настоящее документальное кино (я не спорю с Вашим определением «традиционное», просто сама иначе это называю) – оно вообще другое. Оно про жизнь. Про умение видеть, слышать и чувствовать.

Беседовал Павел Сурков