Оператор «Воздуха» Наталья Макарова: Я хотела бы снимать документальное кино

В начале года в российский прокат вышла военная драма Алексея Германа-младшего «Воздух». Оператор-постановщик киноленты Наталья Макарова рассказала в интервью редакции MovieStart, как проходила работа на площадке, в чём уникальность Германа-младшего, а также о том, почему современное документальное кино ей нравится больше современного игрового.

— Расскажите о вашем пути в профессию.

— Я училась в художественном училище на факультете дизайна и занималась разными визуальными видами искусства – дизайном, живописью, фотографией. Особенно меня увлекла фотография – я училась затем в фотоклубе, и постепенно моё увлечение переросло в кинематограф. Однажды мне попалась книга по композиции. Ее автором была Лидия Дыко, а иллюстрации – фотографии студентов ВГИК. Мне это показалось любопытным, ещё через некоторое время я посмотрела фильм Андрея Тарковского «Андрей Рублёв», вдохновившись, поступила во ВГИК. И там убедилась, что не ошиблась с выбором профессии. Оператор – это человек, который рисует светом, а мне это очень интересно.

Cчитается, что профессия оператора физически сложная, например, нужно cнимать громоздкие камеры, но это не совсем так. В работе над фильмом «Воздух» я практически не находилась за камерой, но столкнулась с другой трудностью – испытав чувство ответственности за материал, за работу огромного количества людей. Кино – это недешёвое занятие, и человек, отвечающий за качество материала, его выразительность, вынужденный при этом отвечать ещё на некие творческие вызовы, безусловно, несёт тяжёлый груз.

— Как Вы добились успеха и начали работу с большими мастерами?

— Чудес, как известно, не бывает, и я, как и многие мои коллеги по цеху, прошла непростой путь – была и ассистентом художника, ассистентом оператора, вторым оператором, несколько лет поступала во ВГИК и т.д. В этом отношении едва ли могу порадовать вас какой-то интересной историей успеха, потому что шла к нему небыстро и упорно. Вообще, по моему глубокому убеждению, желаемое придёт обязательно, если проявить трудолюбие, умение ждать. В таком случае не будет так, что бы тебя не заметили.

Если говорить о повышении своих профессиональных компетенций, то здесь мне в каком-то смысле повезло. Профессия оператора специфична ненормированным графиком работы: поработав на одном проекте, ты потом несколько месяцев можешь нигде не быть задействованным. И этот перерыв можно грамотно использовать – где-то подучиться, заняться собой, обучить других.

— Вы работаете в Московской школе нового кино. То есть поэтому Вам удаётся совмещать съёмки и преподавательскую деятельность?

— Действительно, я преподаю в мастерской Геннадия Островского – обсуждаю со студентами построение кино и его визуальную составляющую. Я не обучаю их операторскому ремеслу, работаю с режиссёрами. Надо бы, конечно, начать готовить операторов, но пока у меня на это нет времени.

— Насколько упростилась или усложнилась работа оператора с приходом цифровых технологий, на Ваш взгляд?

— Пока на площадке работает актёр, оператора не убрать. Каждый кадр требует композиции, и это – задача оператора, а компьютерные технологии – это уже дополнительные инструменты в его работе.

Что касается их применения, тут всё индивидуально – каждый проект надо рассматривать отдельно. Несмотря на то что многие великие мастера продолжают снимать кино на плёнку, цифровые технологии, безусловно, пришли в том числе в нашу сферу деятельности, и нужно её осваивать. Мне вообще кажется, что «дружить» с «цифрой» должен уметь каждый современный человек.

Если говорить конкретно о «Воздухе», то отмечу, что мы использовали комбинацию традиционных съёмок и цифровых технологий. Мы взвешивали, сопоставляли, смотрели, что появилось на рынке за тот период, пока мы готовились к съёмочному периоду, и т.д. В результате главный режиссёр и продюсерская группа приняли решение, которое мне кажется правильным. Проанализировав разные методы съёмки, например, воздушных боёв, мы сделали выбор в пользу LED-экранов, отказавшись от хромакея. Я за то, чтобы разбирать и изучить новое и сформировать оптимальную для конкретного проекта комбинацию.

— Расскажите о буднях оператора-постановщика. Вы отметили, что в работе над «Воздухом» не находились за камерой постоянно.

— За камерой нет, но на съёмочной площадке я находилась всегда, и иначе было нельзя. Например, мы снимаем воздушную сцену. Вот летят самолеты, а с ними в воздухе камеры, коптеры, и мне надо видеть картину в целом. Пока мы разбираемся с режиссёром, как должны быть расположены самолёты по кадру, левее/правее, остальные занимаются съемкой. Пиротехники не импрессионисты, они работают очень точно. Художники, палатки, вагоны техники – всё и все должны быть на своих местах, каждый выполняет свою функцию.

— Вы как-то готовили актёров, щадили их?

— Алексей Герман никого не щадит, всё было натурально. Актёры благодарны за такой опыт.

— В картине приглушённые тона. Это же тоже целая концепция?

— Если вы посмотрите фильмы Алексея Германа-младшего, то увидите, что у него действительно есть тяготение к малоконтрастному изображению, сдержанным цветам. Для этого фильма тоже была выбрана мягкорисующая оптика. Мы обсуждали это с Алексеем Алексеевичем и действовали в одном направлении.

— Что для Вас было самым сложным в работе над «Воздухом»?

— Съёмки начались в начале 2020-го года и, как известно, останавливались по определенным причинам. Я присоединилась к команде позже. Мы начали снимать в октябре 2021 года натурную часть и закончили в декабре. Не могу сказать, что испытала какие-то сложности, но мои ощущения не показатель – я работала в непромокаемой современной одежде, термобелье, в палатке, могла выпить чай, когда хотелось, и т.д. А вот актёрам было действительно сложно – они играли в грязи, без головных уборов. Алексей Алексеевич тоже говорил, что физически было тяжело, к тому же он очень переживал за фильм – не позволял себе лишнего отдыха. Даже в перерывах между съёмками, когда мы смотрели отснятый материал, он не пропускал ни одной встречи. Кто-то заболевал, кто-то уходил, а он всегда оставался на месте – куда он уйдет от самого себя…

— Отличается ли работа медийного артиста от актёра, занятого в массовке? Кто играет менее, а кто более убедительно и в каких случаях?

— В индустрии привыкли с меньшим вниманием относиться к актёрам массовых сцен, эпизодов. Но у Алексея Германа-младшего иной подход: он внимателен к каждому человеку на съёмочной площадке и, в отличие от многих кинодеятелей, не называет массовкой актёров массовых сцен. И все выкладывались максимально – вне зависимости от того, медийные они актёры, опытные или дебютанты, профессиональные или нет. К проекту мы привлекали кадетов, потому что у них выправка другая, походка. ,Были люди без конечностей, были непрофессиональные артисты, артисты-дебютанты. И Алексей Алексеевич к каждому из них нашёл подход, сумел раскрыть их: я не помню случая, чтобы кто-то в «Воздухе» неубедительно сыграл. Он проделал огромную работу с актёрами, включая актёров второго плана.

Если говорить о моих эмоциях, я действительно сопереживаю актёру, который играет по ту сторону камеры. И если он хорошо играет, то переживаю примерно те же эмоции: могу сама расплакаться или рассмеяться.

— Есть ли специфика съёмок в суровых погодных условиях? К чему надо готовиться начинающему оператору?

— Только к одному – терпению и пониманию того, что если история тебе интересна, то ты справишься. Но если картина тебе не близка, если это не твой материал, не стоит браться за него. Потом просто будешь себя ненавидеть.

— Есть ли специфика работы с фильмами о войне?

— Профессиональный оператор не может быть оператором одной темы. Он не может снимать только войну, только мелодраму или только хоррор. Мой мастер Вадим Юсов снял «Андрея Рублёва» – сложнейшую, грандиозную картину Андрея Тарковского и комедию Ивана Дыховичного «Копейка». Но он же не снял её так же, как «Рублёва».

Конечно, работая над фильмом «Воздух», мы долго изучали военную кинохронику, наши коллеги ездили в Госфильмофонд, отбирали материалы, мы их изучали, как работает хроникальная камера, какие приёмы использовались тогда. Мы много смотрели и советского, и американского, и художественного, и документального – провели громадную исследовательскую работу. Нас часто спрашивают о референсах, но Алексей Герман тем и уникален, что у него свой личный взгляд на эту тему.

— Тем не менее, российские современные фильмы о войне зачастую уступают в качестве советским кинолентам. Почему, на Ваш взгляд?

— Мне вообще кажется, что современные фильмы уступают советским. Почему, не берусь судить, это комплекс проблем – нехватка сценариев, подражание Голливуду, рыночная конъюнктура и другие прочие аспекты, которые без конца обсуждаются и в обществе, и в индустрии. Я бы не хотела углубляться в эту тему, но она действительно актуальная. С другой стороны, если из ста картин в России пять выходит хороших, меня это абсолютно устраивает. У меня есть некоторые современные авторы, талантливые, по моему мнению, их картинами я и наслаждаюсь.

— Назовите Ваших любимых режиссёров. С кем бы Вам хотелось поработать?

Мне повезло – за свой только начавшийся путь я была в соавторстве с сильными режиссерами. Помимо Алексея Германа-младшего, это Наталья Назарова, Антон Моисеенко, Александр Хант, Иван Вдовин, и мне бы хотелось быть в реализации их следующих картин. Интересно было бы поработать с другими современными авторами, такими как Антон Бильжо, Бакур Бакурадзе, с ребятами из мастерской Сокурова, с моими коллегами по МШНК – Геннадием Островским, в экспериментальном кино с Тихоном Пендюриным. Также мне нравится документальное кино. Я, кстати, вообще хотела бы снимать документальное кино.

— Почему?

— Я смотрю современное документальное кино и вижу, что многие из фильмов на порядок лучше современных игровых.

— Приведите, пожалуйста, примеры наиболее удачных и интересных, на Ваш взгляд, документальных фильмов и режиссёров, работающих в этом жанре.

— Андрей Грязев, Павел Костомаров, Руслан Федотов, Ксения Охапкина, Максим Арбугаев, мастерская Марины Разбежкиной, и это только некоторые, не говоря уже о режиссерах других стран.

— За какие темы Вы точно не возьметесь?

— Вряд ли я буду снимать фильмы, которые мне не интересны. Вот читаю сценарий, и мне не откликается. И я не берусь. У меня до «Воздуха» была работа над фильмом «Межсезонье» – подростковая драма с разными социальными проблемами. А я сейчас закончила работу над камерной картиной. Разные фильмы, разные подходы.

 

Беседовала Алевтина Колдунова