Автор фильма «Горбачева» Киностудии им. М. Горького: Взаимодействие с реальностью в доке – это все равно ее искажение

Киностудия им. М. Горького завершила съемки документального фильма под рабочим названием «Горбачева» про Раису Горбачеву – супругу первого и единственного президента СССР, идеолога перестройки Михаила Горбачева. Авторы фильма – журналисты, режиссеры Когершын Сагиева и Родион Чепель, создатели нашумевшего документального фильма в этом году «Жизнь по вызову. Док».

В рамках проекта «Русский док: история и современность», реализуемого при поддержке АНО «ИРИ», мы поговорили с Когершын Сагиевой и узнали о том, как создавался образ Раисы Максимовны для будущей киноленты, почему у журналистов получается снимать качественные фильмы, и в чем разница между доком и репортажем.

Интервью с Родионом Чепелем будет опубликовано в ближайшее время. Следите за обновлениями на сайте!

– Когершын, расскажите, пожалуйста, о себе. Как вы пришли в журналистику?

– Я родилась и выросла в Кургане, небольшом городе на границе с Казахстаном. В детстве училась живописи и рисунку в школе искусств, много читала и любила слушать аудиоспектакли по радио. Если помните, раньше на каждой кухне были радиоточки, которые транслировали разные программы. Однажды, уже будучи ученицей старших классов, я услышала объявление об открытой вакансии корреспондента в редакцию «Радио России». Я позвонила в редакцию, и меня пригласили на собеседование. Так я начала работать на радио, но это продлилось совсем недолго. Через некоторое время прошла конкурс ведущих прогноза погоды на местном телеканале «Регион-45», а впоследствии стала работать корреспондентом и ведущей новостей. Это было уже в студенческие годы – я училась на историческом факультете Курганского государственного университета. Спустя некоторое время была отмечена во Всероссийском телевизионном конкурсе «ТЭФИ-Регион» и выиграла двухнедельное обучение в «Школе телевизионного мастерства В.В. Познера» в Москве. Надо отметить, что подобные региональные программы очень эффективны, это хороший трамплин для творческой молодежи, живущей в отдалении от мегаполисов и крупных городов, где кипит культурная жизнь.

– То есть, благодаря победе в конкурсе вы перебрались в столицу?

– Можно сказать и так. Моим мастером в «Школе» была Ирина Николаевна Кемарская, член Союза кинематографистов России и лауреат премии ТЭФИ, профессор факультета медиакоммуникаций НИУ ВШЭ, она была редактором реалити-шоу «Последний герой-1», проекта «Галилео». Именно под ее влиянием я решила переехать в Москву. Она убедила меня в том, что моего профессионального опыта на тот момент было уже достаточно, чтобы работать на федеральном канале. У каждого, кто переезжает в Москву из провинции, есть комплекс: а вдруг я чего-то не знаю, не умею, упустил. И я не была исключением. В Москву приехала не сразу, сначала поработала в Санкт-Петербурге в корпункте РЕН ТВ. Потом меня пригласили в московский офис РЕН ТВ, а параллельно поступило предложение от телеканала «Дождь». В итоге я оказалась на «Дожде» (внесен Минюстом РФ 20 августа 2021 года в реестр СМИ «иностранных агентов» – ред.).

– На протяжении своей профессиональной деятельности вы занимаетесь в основном освещением острых социальных тем. С чем это связано?

– Думаю, это напрямую связано с моим личным опытом. Я очень хорошо знаю, как живет страна за пределами Москвы. И что эта жизнь гораздо более бедная и трудная, чем в столице (и вообще в крупных городах), но в то же время в ней есть много достойных людей, и об этом я всегда говорю.

Журналистика – это профессия, направленная прежде всего на то, чтобы говорить о проблемах, которые существуют в обществе, обсуждать их и тем самым делать общество лучше. Думаю, такой же цели отчасти служит и кинематограф. Живя в Москве, легко стать светским обозревателем и начать ходить с одной презентации на другую: сегодня бал «Татлер», завтра – кинопоказ, послезавтра – премия «Муз-ТВ», но мне никогда это не было интересно, я не видела в этом смысла, и это другая журналистика, светская. В ней я совсем не разбираюсь и не хочу разбираться, если честно.

– Расскажите о том, как складывались ваши отношения с кино. Вы были и актрисой, и сценаристом, а затем стали режиссером.

– Я не актриса, случайно «числюсь» таковой в «Кинопоиске». Один раз сыграла саму себя в короткометражке своих приятелей «Пранк». А в другой раз в редакцию пришел запрос – для сцены в фильме нужно снять ведущую. Съемочной группе ответили – приезжайте в такой-то день и в такое-то время, кто будет в этот момент в редакции, того и снимете. В тот момент, согласно эфирной сетке, работала я. По стечению обстоятельств я попала в фильм «Медея» Александра Зельдовича. Кстати, многие признавались потом, что завидуют мне по этому поводу. Я отвечала – завидую себе.

В первую очередь я все-таки не кинематографист, а журналист: сейчас работаю в Forbes Woman, пишу статьи. Кстати, полтора года назад в Forbes выходила моя заметка про Раису Горбачеву, а спустя некоторое время мне поступило предложение снять про нее фильм. Такое кармическое совпадение.

– Но у вас есть снятые фильмы – список не большой, но яркий, представлен на том же «Кинопоиске». Когда и почему вы начали заниматься кино?

– Многие журналисты, особенно телевизионные, уходят в кино, прежде всего в документальное. Например, ребята из компании «Амурские волны». В прошлом году они пришли ко мне с предложением сделать фильм «Жизнь по вызову. Док», а в этом – картину про Раису Горбачеву.

– Почему они обратились именно к вам, как думаете?

– Во-первых, работая на телевидении, мы уже снимали совместно проекты, то есть знаем, чего ожидать друг от друга. Во-вторых, им известна сфера моих профессиональных интересов. Они прекрасно знают, что я бы не взялась за любую тему. Сейчас моей, можно сказать, «фишкой» являются «женские темы». Я бы не взялась снимать о том, в чем не разбираюсь.

– А в секс-индустрии разбираетесь?

– Теперь, после съёмок, очень хорошо разбираюсь. Но если серьезно, то, как уже сказала, пишу про женские темы, а 90% занятых в проституции – это женщины. Вы упомянули мою фильмографию на «Кинопоиске». В ней, например, есть фильм «Наше дело. Сестры Хачатурян», набравший более двух миллионов просмотров в YouTube. Тоже острая тема, тоже про женский вопрос. Коллеги из «Амурских волн» наверняка учитывали все эти факторы, поэтому наша работа сложилась. Второй фильм, созданный нашими совместными усилиями, скоро, надеюсь, выйдет в свет.

– Расскажите о том, как проходили съемки и подготовка к ним.

– Насколько мне известно, Киностудия им. М. Горького какое-то время занималась этим проектом, искала авторов. Когда Родион Чепель с коллегами обратился ко мне, я предложила концепцию, ее согласовали, и началась работа над фильмом.

Съемочный период длился недолго, потому что мы проделали большую предварительную работу – заранее были проведены интервью с героями фильма, мы подготовили и предоставили заказчику подробный предсценарий. Дальше было какое-то количество смен, а затем вышли на этап монтажа. Сейчас картина на постпродакшене, выход, если не ошибаюсь, запланирован на начало 2024 года.

– С какими источниками вы работали, как проходил сбор фактуры?

– Материал, который будет представлен в фильме – это воспоминания современников Раисы Горбачевой о ней и редкие архивные кадры с ее участием, предоставленные «Горбачев-Фондом». Я отсмотрела километры протокольных съемок, чтобы по крупицам собрать их. О Раисе Максимовне было написано огромное количество статей, но она никогда не давала большого видеоинтервью, к сожалению. Все, что мы как документалисты имеем, – это небольшие отрывки ее выступлений где-то в перерывах между встречами Михаила Горбачева.

– Почему?

– Не хотела. Мне кажется, ей и без того хватало публичности. Но степень ее публичности сильно преувеличена. Все говорят о том, что она была «в каждом утюге», но в этих «утюгах» она присутствовала в первую очередь как жена мужа, которая стоит рядом, а сама почти не высказывалась. Когда мы столкнулись с тем, что материала так мало, были удивлены. Как? Ведь в общественном сознании закрепилось представление о том, что она «слишком много говорила».

– Образ Раисы Максимовны в середине 1980-х был сломом шаблона для старой элиты, но соответствовал духу эпохи. Это было ее желание вписаться в общемировой тренд или влияние духа перемен в самом СССР, на ваш взгляд?

– В фильме вы увидите, что на самом деле ее стиль был очень советским. В таком же стиле одевались многие женщины того времени – все эти блузки с бантами, юбки-плиссе, пиджаки были частью стиля представительниц советской интеллигенции. Раиса Максимовна, как представительница данной социальной категории, и выглядела соответствующе – как преподаватель, социолог, а не только как первая леди страны.

Порой она могла появиться в норковой шубе, и это конечно вызывало раздражение у многих женщин. Их можно понять, ведь в магазинах был дефицит, они не могли позволить себе такую же шубу. Но не только Раиса Горбачева, все жены глав ЦК одевались в спецмагазинах, просто она стала видимой. С другой стороны, если на приеме в Вашингтоне Нэнси Рейган стоит в мехах, почему Горбачева должна стоять в куцем пальтишке? Как женщина я Раису Максимовну очень хорошо понимаю в ее стремлении соответствовать своим визави. 

– Сформулируйте, пожалуйста, ваше личное отношение к Раисе Максимовне.

– Раиса Максимовна была публичной первой леди, которая оказалась на виду у жителей всего Советского Союза. Эта публичность многими была воспринята негативно. Мне бы не хотелось как-то предвзято относиться к людям, которым это не нравилось: думаю, ее современники просто не привыкли к такому объему присутствия супруги руководителя государства в медиаполе того времени. Так сложилось, что у предшественников Михаила Горбачева не было «в привычке» представлять своих супруг широкой общественности: мы мало знаем о Нине Хрущевой, Виктории Брежневой. Своим появлением Раиса Горбачева дала сигнал, что женщинам в политике есть место. Конечно, она не была в полной степени политическим деятелем, но была в числе немногих советских общественных деятелей, которые занимались, например, благотворительностью, а это тоже нетипичное явление для советской элиты того времени. Выражаясь современной терминологией, Раиса Горбачева стала лидером общественного мнения.

Мое личное отношение к героине изменилось во время работы над фильмом. Раиса Горбачева оказалась гораздо эмпатичнее и человечнее, чем я думала. В своей кандидатской диссертации по социологии (1967) она поднимала проблемы жителей села, в том числе одиноких женщин, оставшихся вдовами после Великой Отечественной войны. Как говорит писатель Георгий Пряхин, один из героев нашего фильма, автор книги о Раисе Горбачевой «Я надеюсь»: «Она народ знала не понаслышке». Она не побоялась поехать в Армению сразу после случившегося там землетрясения в 1988 году, когда погибли тысячи людей. Горбачева много сделала для становления системы лечения детского рака: выживаемость детей в конце 1980-х составляла лишь 7%, а через 10 лет – уже 70%. Об этих цифрах и об ее включенности в проблему в фильме говорит Александр Румянцев, президент ФГБУ «Национальный медицинский исследовательский центр детской гематологии, онкологии и иммунологии им. Дмитрия Рогачева» Минздрава России. 

– Вы характеризуете себя как журналист, но при этом имеете успешные проекты, которые транслируются на крупных онлайн-платформах. При этом в профессиональной среде достаточно остро стоит проблема интеграции в киноотрасль начинающих авторов, то есть людей, получивших классическое кинообразование. Почему, на ваш взгляд, у некоторых журналистов получается лучше и быстрее «заходить» в кино?

– Попробую ответить на вопрос, исходя из своего опыта. Мне кажется, все дело в практике. Это как в рисовании – тебе необходимо ежедневно тренировать руку и глаз, оттачивать мастерство, чтобы видеть цветовую призму, учиться работать с различными материалами: от акварели до масла. То же самое в работе с видео – невозможно научиться этому в короткий срок, необходима многолетняя ежедневная практика! Такая возможность есть у журналистов: работая на телевидении, ты каждый день должен искать героев, снимать их на видео, затем монтировать, предоставлять редакции готовые истории.

Например, чтобы предложить тему на летучке, надо пролистать десятки сайтов, выделив несколько потенциально интересных зрителю историй, чтобы затем редактор сказал: «Одну мы возьмем». Сначала ты будешь говорить с героем, потом поедешь, чтобы его снять, и выпустишь эту историю день в день! Если нужно лететь в командировку, то через пару дней! Практика невероятная.

И речь не только о том, чтобы набить руку, журналист на протяжении многих лет, – в моем случае это 15 лет – встречаясь с самыми разными людьми, общаясь с ними, изучая жизнь страны через социальный, экономический, политический, культурологический разрезы и включаясь лично, получает уникальный жизненный опыт, а это очень важно для режиссера. Работают ли в таком ритме студенты киновузов, выполняя творческие упражнения? Не знаю.

Конечно, стране необходимы региональные проекты, направленные на выявление и поддержку молодых талантов. И такие проекты должны реализовываться на постоянной основе. Я попала в индустрию благодаря победе в региональном конкурсе для журналистов. Такие мероприятия должны проводиться и для кинематографистов. Возможно, наши заслуженные режиссеры могли бы больше времени уделять подготовке начинающих кинематографистов на местах. Раз существует проблема, значит тех проектов, что есть сейчас, недостаточно?

– Есть ли грань между журналистикой и документалистикой? Вы почувствовали ее в процессе вашей деятельности?

– Кино – всегда переход на более высокий уровень, потому что это искусство. Журналистика, при всей моей любви к ней, – все же ремесло. Выше кино только литература. Но по моим ощущениям, эта грань очень условная, потому что кино является медиапродуктом, который задевает чувства, раскрывает глубины, взывает зрителя к диалогу.

Для сотрудника ТВ переход в документалистику, на мой взгляд, может быть логичным продолжением карьеры. Но разница есть. Может ли газетчик написать художественную книгу, основываясь на том журналистском опыте, который он получил? Да, может, но не каждый. Тут то же самое.

Другой вопрос, что сегодня происходит откровенная путанница: телевизионный фильм, репортаж или даже блог могут назвать документальным фильмом и наоборот – документальный фильм могут обозвать видеороликом.

Это происходит потому, что появились новые форматы, их стало очень много, а названия не придумали – слишком быстро случился технопрорыв. Иногда задумаешься: дома стационарный телефон появился, когда мне было 12, а до этого мы звонили из автомата. Когда мне было 16 лет, проводной интернет по 10 минут загружал одну картинку. А сейчас телефоны снимают на уровне камер, и все это за секунды улетает в Сеть.

Но в происходящем есть плюсы, зрителям стали интересны обычные люди и реальные, а не вымышленные истории – и это тоже веяние времени. Я убеждена, что это прямое влияние соцсетей. Порой листаешь сториз, где человек в два часа ночи плачет, говорит о себе – чем не исповедь? Документальное кино такому кадру бы позавидовало.

Еще появился Netflix, который объяснил всему миру, что такое массовое документальное кино, влюбил в него. Теперь многие относятся к документальному кино как к жанру, который может конкурировать с художественным. Раньше такого не было. И чем выше статус документального кино, тем больше будет заказов для разных фильмов. И прежде всего для настоящего кино, в этом нет сомнений. Я вижу в этом направлении огромный потенциал.

Взаимодействие с реальностью в доке – это все равно ее искажение, определенная трактовка автора фильма. Конечно, в документальном кино присутствие репортера должно быть минимально, в центре сюжета – герой. В то время как качественный современный репортаж – это почти всегда присутствие ведущего или самого журналиста в кадре, в современном мире, в котором так много хаоса, инфошума, зритель тянется за тем корреспондентом, который может стать его проводником.

– Какой последний документальный фильм Вы смотрели?

– «Девственность» Виталия Манского.

– Планируете ли Вы продолжать работу в кино?

– Как получится. Я работаю в Forbes Woman, продолжаю заниматься своим делом и отрыта для новых проектов, включая в кино. Также я хожу на курсы драматургии, планирую писать кинорецензии.

 

Беседовала Аля Колдунова