«Государство без документального кино – как семья без фотоальбома». Интервью с лауреатом фестиваля Sundance, режиссером и оператором Максимом Арбугаевым
Студент 5 курса ВГИК из Якутска Максим Арбугаев — ученик Сергея Мирошниченко, лауреат VIII Питчинга Дебютантов (с проектом «Бой»).В этом году совместно со швейцарским продюсером и режиссером Кристианом Фраем Максим снял документальный фильм «Генезис 2.0» про охотников на бивни мамонта и биогенетиков — ученых, которые занимаются клонированием мамонтов. В фильме Максим выступил также оператором.«Генезис 2.0» был показан в основной программе крупнейшего фестиваля независимого кино «Sundance» (США). Максим и его коллега – швейцарский оператор Питер Индерганд, получили специальный приз жюри «Sundance» за операторскую работу. Редакция moviestartпоговорила с Максимом о съемках, фестивале и о дальнейших планах.
Максим, расскажи, пожалуйста, как ты начал заниматься кино.
Я занимался профессионально хоккеем, уехал из дома, когда мне было 10 лет. В целом, я 15 лет посвятил этому виду спорта, доиграл до высшей лиги и сменил порядка 8 команд. Затем, в один момент понял, что у меня есть только спорт, я в шорах, упускаю много возможностей.
Это был «щелчок»?
Да. У меня был момент, на сборах в Оренбурге я не выходил на улицу целую неделю. Меня осенило, что я живу, как растение. Мне в течение недели звонила сестра из Нью-Йорка, звала меня путешествовать. Папа тоже в экспедицию звал, он у меня путешественник. А я сидел на хоккейной базе, и жизнь будто проходила мимо. А потом летом я приехал домой, и сестра-фотограф предложила поехать в Нью-Йорк пожить у нее. Я уехал в Нью-Йорк на год, учился там в языковой школе. Каждый день для меня был открытием, появилась тяга познавать новое, мир. Потом я вернулся в Россию, и в тот момент сестре предложили сделать проект про охотников на бивни мамонта. Ей нужно было прожить 2 месяца среди мужчин-охотников. Я не мог ее просто так отпустить и поехал с ней, как охранник, ассистент и, в первую очередь, как брат. У нее была запасная камера, MarkII, я не знал тогда ничего про технику съемки, просто взял камеру и стал снимать, таймлэпсы, панорамы, людей. За 2 месяца у меня накопилось много видеоматериала. Когда вернулся домой, понял, что съемки меня «зацепили». На этих островах произошло своего рода перерождение.У меня появилась сильная тяга к кинематографу. Через несколько месяцев отец позвал меня в экспедицию на собачьих упряжках по Новосибирским островам. И тогда я уже поставил себе задачу снять свой первый фильм про эту экспедицию. По возвращению я решил подать документы на поступление во ВГИК к Сергею Валентиновичу Мирошниченко. Это отдельная история. Я был совсем не подготовлен и все делал на месте. У меня не было сильной базы. Но, наверное, мастерам понравились мои письменные работы, что-то они во мне увидели.
А ВГИК — твое первое высшее образование?
Да. Я думал учиться маркетингу, но все же чувствовал, что это не мое. Я рад, что поступил к Сергею Валентиновичу Мирошниченко, потому что он дал мне уверенность в себе. Он – такой педагог, который дает свободу творчества. Он готов принять любую тему.
Главное, чтобы она была твоя?
Да, главное, чтобы ты болел ею, горел и тема была близка к тебе. Я думаю, это правильно. Наши оба мастера, Сергей Валентинович Мирошниченко и Светлана Леонидовна Музыченко, они оба нас поддерживают. Как мама и папа. И на 1 курсе я из отснятого во время экспедиции с сестрой материала сделал 30-минутный фильм «Охотники». За этот фильм я получил приз на ВГИКовском фестивале, потом выиграл порядка 7 фестивалей по России.
А как на тебя вышел Кристиан Фрай?
Кристиан читал книгу про будущее генетики написанную Джорджем Черчем (один из героев нашего фильма), известнейшего ученого-генетика.Потом он наткнулся на фотографии моей сестры в Интернете. Он подумал, что можно соединить эти два мира – охотники и ученые. У него случилась своего рода вспышка. И у меня сидела в голове идея – хотел продумать историю и снять полнометражный фильм про охотников на бивни мамонта. Потому что когда я снимал ту историю, во время экспедиции с сестрой, я не имел никакого опыта вообще. Я не понимал, как правильно выстраивать драматургию, там не было истории. Я думал, что должен вернуться и сделать фильм.
Вы на разных концах мира думали об одном….
Да, он где-то в Швейцарии, я – где-то в России. Параллельно мечтали об этом фильме. Он написал мне письмо. Я долго думал и в итоге согласился.
Почему?
Потому что на меня выходили и до этого, но я не хотел отдавать эту идею крупным мировым телеканалам. Я знаю телевизионную тенденцию, подумал, что это стоит большего, нужен не поверхностный, а авторский взгляд. Я посмотрел работы Кристиана и с радостью согласился встретиться. Мы встретились в Неоне во время фестиваля VisionduReel, обговорили контракт. Кристиан снял 6 фильмов, он – номинант на Оскар, президент Киноакадемии Швейцарии. Мне нравится его подход – он делает фильм раз в 5 лет. Я бы хотел тоже этого придерживаться – прорабатывать фильм до конца, не торопясь. Я рад, что мы с ним сошлись. Через 5 месяцев после той встречи я уже был на Новосибирских островах на съемках. Мы поехали туда с Вовой Егоровым, моим ассистентом, студентом мастерской Игоря Семеновича Клебанова из ВГИКа. Мы с Вовой вместе снимали учебную работу «Каюры» про гонки на собачьих упряжках. Там мы прошли тестовые испытания, и я понял, что могу взять его на острова, и он выдержит. Потому что снимать в Арктике сложно: нужно ходить по 20-30 км в день с камерой, холодно, мало еды, разреженный арктический воздух. Без Вовы я бы мог сломаться – он меня поддерживал. В таких условиях проявляются настоящие человеческие качества. Это было круто. Я скучаю порой по этим арктическим приключениям.
Что запомнилось больше всего?
Мы утопили главную камеру в озере. Наши герои целый месяц не могли найти бивень мамонта, и я начал переживать, потому что мы снимаем про охотников, нам надо показать бивень. И вот, в обычный будний день они находят бивень, мы летим туда с Вовой. Насняли огромное количество материала. А я до этого поставил задачу, что, если мы найдем бивень, я должен «покормить» духов, дать им что-то взамен. Это такой ритуал, который соблюдают все охотники. Потому что, если ты что-то берешь у земли, ты должен что-то дать ей взамен. В тот день я был погружен в съемку и забыл про это все. И вот, мы загрузили бивень, едем на снегоходе, я еду в санях довольный. Тут мне приходит в голову мысль, что я не дал что-то взамен, мы заезжаем на пригорок, сани переворачиваются, и я падаю в маленькое озерцо вместе с камерой и флешками. Я полностью погрузился под воду и когда достал камеру, из всех щелей полилась вода, объектив был, как чашка, наполненная водой. Я быстро достал флешку – в итоге мы сохранили материал. А камеру 5 дней по очереди с Вовой, без отдыха, держали над газовой горелкой в палатке. В итоге через 5 дней мы ее включили, она немного поглючила, но пришла в себя, и мы продолжили снимать на нее. В самый последний день, после того, как мы сняли самый последний кадр, в котором охотники несут все собранные за сезон бивни, камера остановилась и перестала работать.
А есть какие-то ритуалы у охотников?
Все охотники взамен дают земле стеклянные бусы и разноцветные тряпочки. Кладут их на землю и говорят «спасибо».Они верят в духов природы и без этого не умеют существовать.
Ты ехал снимать уже к знакомым охотникам?
Да, я поехал к знакомому бригадиру. Бригад на островах много, а всего на островах работает около 350 человек. Ежегодно они находят от 20 до 30 тонн. Продают, в основном, за границу, в Китай. Искать бивни никто не запрещает (это легально), а вот находиться на островах запрещено. Новосибирские острова – это особо охраняемая территория России, там расположены военные базы, но мне удалось получить разрешение на проведение съемок.
Когда ты снимал свою часть фильма, у тебя было видение, как именно снимать?
Я, наверное, больше знал свои ошибки, которые нельзя допускать. После того, как я в первый раз побывал на Новосибирских островах, со мной приключилась арктическая болезнь. Это описано многими путешественниками: когда возвращаешься в обычную жизнь, тянет обратно, снятся тундра, море, тишина. Меня тоже тянуло, и я возвращался туда с полной уверенностью, как выстраивать историю, на чем фокусироваться. Я хотел снимать не поверхностные вещи, а копать еще глубже. Для меня было тяжело выбрать героев, их было 20. Я выбрал 3. Когда я их выбрал, понял, что могу на них сделать историю, и они интересны для фильма. Один из героев, Спиридон, уехал с большой земли с нерешенными проблемами в семье, и там его эти проблемы грызли и не давали ему вдоха и выдоха. Когда я в 2012 году уезжал на острова, мне были знакомы эти нерешенные проблемы. Я увидел его и сразу понял, что это – мой герой, и я хочу рассказать его историю.
Также я выбрал Влада, лучшего друга Спиридона – они оба приехали в первый раз. Я хотел показать некое отражение себя, показать эту оторванность от любимых. Ребята там живут полгода. Это огромный период. Мне бы было тяжело.
Третий герой – Петя, для него это 8 сезон. Он – опытный охотник. Он идет на контрасте с двумя остальными героями.Также два разных мира ученых-генетиков и охотников сталкиваются друг с другом. Этому учит наш мастер – контрасту. Об этом говорил и Кристиан во время монтажа.
Перед тем, как уезжать на съемки, вы концептуально обговаривали какие-то вещи с Кристианом? Он делился своим видением? Или сказал: «Поезжай и снимай, что чувствуешь?»
Как раз да. Он так и сделал, и это мне помогло. Мы обговорили лишь то, какой должен быть стиль у фильма. Ему понравился мой стиль в «Охотниках», мы его называем «level-eye», съемка на уровне глаз.
Это то, что ты делал интуитивно тогда, до ВГИКа?
Тогда делал интуитивно. Я думаю, что я и по сей день сохраняю эту стилистику. Я все время снимаю с рук, мало что снимаю со штатива. Я пытаюсь сохранять близость к герою. Снимаю очень близко. В фильме мы отказались от дронов, стабилизаторов. На мой взгляд, эти приемы нужно оправдывать. Это бы выбивалось из стилистики. Сейчас на каждом канале – красивые кадры. А у нас – это люди, близость. Мне было важно, чтобы они доверяли камере.
Не было никаких барьеров языковых в обсуждении с Кристианом?
Мы понимали друг друга, не было никакой сложности. Мы очень близки эмоционально и энергетически и очень хорошо сдружились. И что мне очень нравится в Кристиане – я не чувствовал никакой разницы в возрасте. Это очень помогает. Я не представляю, если бы я работал с каким-то взрослым режиссером из России. Самое главное, я чувствовал с его стороны уважение, как к режиссеру, так и к оператору, доверие. За два месяца мы ни разу не связались с Кристианом, я все сам простраивал. Когда он начал черновой монтаж, я снимал свой дипломный фильм про команду паралимпийцев – слепых футболистов. Он сюда приезжал, я – в Швейцарию. В последние минуты мы решали отправлять наш фильм на Sundance или нет. В итоге мы подали заявку и стали ждать, через месяц нам пришло официальное письмо с приглашением. Все удалось.
Ты был в Москве и тебе сообщил Кристиан?
Да, он мне позвонил на сотовый, хотя обычно мы списываемся или созваниваемся по скайпу. Когда он мне сказал эту важную новость, я вскочил со стула. Я в то время монтировал диплом. Я начал нервно ходить туда-сюда, потом позвонил своей девушке и сказал: «Поехали встретимся, выпьем».
Я пригласил всю свою семью, маму, папу, сестру, девушку. Мы поехали на Sundanceвсе вместе, потому что для меня – это очень важное событие.
Ты ожидал победить? Как получил награду?
Часто бывает интуиция подсказывает, что сегодня может что-то интересное произойти. Я про себя немножко подготовил речь (смеется). А потом сидел и нервничал, и поэтому сначала не услышал, в какой номинации нас наградили. Меня сразу стал поздравлять Кристиан и подталкивать в сторону сцены. И лишь поднимаясь по ней я прочитал на экране, что нас наградили за лучшую операторскую работу.
А ты себя разделял, как режиссера и оператора во время съемок?
Да, абсолютно. Это тяжело совмещать, но надо просто приучиться и понять. Все свои фильмы я снимал практически сам, как режиссер и оператор. Я хочу продолжать так же делать. С опытом это приходит. Тяжело убирать в сторону свои любимые кадры, которые очень красивые или тяжело тебе достались, но ими нужно уметь жертвовать. Я думаю, что сейчас я пришел к этому. Во время съемок я все время советовался с Вовой, за что ему большое спасибо. Мне всегда нужен диалог с кем-то. Одному мне было бы сложно.
Ты получил приз. Что дальше?
Надеюсь, появятся проекты. Я больше склоняюсь к операторской части. Мне безумно нравится снимать. Я бы хотел поработать как оператор с режиссером на каком-нибудь крупном документальном проекте. И быть режиссером-оператором своих фильмов, раз в пять лет снимать что-то свое, темы, которые меня волнуют: взаимоотношения человека и природы,спортивные темы.
Вообще, меня сейчас больше всего беспокоит мой дипломный фильм. Я три недели, пока был на фестивале, ничего не делал и меня немножко грызет совесть. Это фильм «Бой», про слепых футболистов, которые выиграли Чемпионат Европы и получили путевку на Чемпионат Мира. Это полнометражный фильм, который я снял за свои деньги. Сейчас я ищу средства на постпродакшен. Немного грустно, что в России мало поддерживается документальное кино. Ведь государство без документального кино – как семья без фотоальбома. Это сказал Кристиан, и я с ним согласен.Документальное кино – это наша память.
Подготовила Юля Волкова
