Режиссёры «Экспедиции.Док» РГО: Настоящий док сработает только у неравнодушных и даже немного наивных

Сколько раз возвращаясь из путешествия, мы думали – из этого мог бы выйти отличный фильм! Но всё, как правило, заканчивается тем, что домой привозишь пару кадров с пейзажами, сотню селфи на фоне гор и пирамид и яркие воспоминания. Что же нужно для создания документального фильма? Каким образом запланировать киноэкспедицию, как собрать свою команду и замотивировать её на съёмки в сложных условиях?

Журналист и руководитель креативных программ Дарья Шатова пообщалась с Леонидом Кругловым, Дарьей Хреновой и Антоном Юрмановым – кураторами новой экспериментальной лаборатории неигрового кино «Экспедиция.Док», которая планируется к запуску в ближайшее время.

— Как вы сами пришли к тому, что киноэкспедиция стала вашим образом жизни?

Леонид Круглов, фотограф, путешественник, этнограф, режиссёр-документалист: За последние 25 лет я организовал более 30 экспедиций по самым труднодоступным и сложным локациям мира. Работал над документальными фильмами и сериалами, а также с журналами «Nation Geographic», «GEO», «Вокруг света». За этот промежуток времени я приобрёл огромный опыт организации экспедиций, съёмок, общения с необычными людьми, с дикими животными и другие навыки, которым можно научиться только пройдя этот большой и тернистый путь. До 30 лет я был похож на одного сказочного персонажа, сидевшего на печи. А потом «слез с печи» и отправился путешествовать. За год дома «гостил» по два месяца. Последние два-три года, после того как у меня появилась семья и родилась дочка, путешествовать стало проще. Семья дает мне на это силы. Я уезжаю, они остаются. Связь теряется на месяц-полтора, но они меня поддерживают. Если бы этой поддержки не было, у меня многое не получилось бы. Я не знаю ни одного настоящего путешественника, который был бы одиночкой и которого не ждали бы дома. Без этого выжить невозможно.

Дарья Хренова, автор, режиссёр и продюсер документального кино: На самом деле, к путешествиям тянет многих, но я после киноинститута десять лет просидела на телеканале «Культура», практически никуда не выезжая со сьёмками – всё должно было сниматься в Москве, да и основная работа была связана с планированием кинопоказа, то есть это был отдел почти офисного типа работы. Кроме того, маленькие дети, семья – максимум, что я делала, вывозила детей на каникулы. Каких-то замыслов, поисков, желаний исследовать природу – было много, но совершенно было непонятно, как переключиться на другой образ жизни. Мир открыт, а ты чувствуешь себя экспонатом, приколотым на булавку под стеклом. И когда я ушла наконец со всех «комфортных» точек работы, с телеканалов, двери вовсе не раскрылись навстречу, как можно подумать. Их пришлось открывать через силу, начинать какие-то авторские проекты, закладывать фундамент, развиваться, открывать собственную студию, и всё это поначалу было более чем сложно. Кстати, я почти сразу начала преподавать, получив приглашение от института Культуры, сначала это были отдельные занятия, а потом руководство курсом режиссуры, и, мне кажется, мы взаимно со студентами вдохновляли и вселяли веру друг в друга, были больше соратниками, нежели мастером и учениками.

Задачи ехать в какие-то экзотические локации у меня не было, на фоне организационных и финансовых сложностей о своих мечтах я поначалу просто забыла. И к многочисленным экспедициям пришла уже через конкретные темы, которые хотела реализовать. Первый проект был связан с Архангельской областью («Поморы. Первые в Арктике») и поморскими сёлами, а второй поволок вслед за художником по самым неизвестным горным поселкам Италии («Волшебная гора Винченцо Бьянки») – с Италией я тогда познакомилась впервые и сразу с такого ракурса, который был незнаком не только моим друзьям, успевшим исходить всю Италию вдоль и поперек, но и самим итальянцам, которые удивленно пожимали плечами, услышав эти названия.

В мире, который давно весь уложен на карты, возможны только твои личные географические и человеческие открытия. Для меня исходная позиция – когда я понимаю, что всё задуманное немыслимо и невозможно. Это главный источник вдохновения. Всё то, что доступно – не очень интересно.

Каждый раз – это новый маршрут, который приходится разрабатывать с нуля, если это независимый авторский проект. Здесь всё оказывается в твоих руках. Самостоятельно занимаешься логистикой, организацией, формированием группы, разработкой маршрута.   

Невероятно интересно, как рождается, как завоёвывается каждый кадр, который зритель потом видит на экране. Никто даже представить себе не может, как снимался тот или иной документальный эпизод, куда при этом пришлось залезть съёмочной группе.

— Какими навыками необходимо обладать, чтобы привезти материал, из которого получится хороший документальный фильм? Каким должен быть путешественник, чтобы стать режиссёром-документалистом? 

Леонид Круглов:  С моей точки зрения, прежде всего по духу это должен быть искатель. Человек, который не боится осознанного риска, который с лёгкостью может выходить из зоны комфорта. В документальном кино, связанном с экспедициями, достаточно большое значение имеет и физическая форма. Плюс, конечно, стрессоустойчивость, поскольку работа над проектом порой проходит в большом коллективе, можно сказать, в замкнутом пространстве, будь то судно или просто лагерь группы. По сути документалист – это такой универсальный солдат, который должен обладать в первую очередь навыками выживания. Также это и режиссёр, продюсер, и сценарист, и оператор, и звукорежиссёр в одном лице.

Очень часто случается, что на борту экспедиционного транспорта есть всего одно место, и если человек соответствует всем этим параметрам универсальности, конечно, это будет его место. Поэтому на вопрос, кем должен быть путешественник, режиссёр-документалист, я отвечу, он должен быть, человеком-киностудией.

Дарья Хренова: В документальном кино, режиссёр – это генератор 24/7, это нечто далекое от зоны комфорта, когда ты всегда должен быть в режиме «старт»: либо ты завязан на герое и тебе надо ехать его снимать, потому что с ним происходят какие-то внезапные события и их нельзя упустить, либо тебе надо выйти с камерой и зафиксировать обстановку данного момента, потому что завтра она изменится. Тем более это касается кино, которое тесно связано с экспедициями. Разбитая подвеска, ободранные ботинки, промокшая одежда, какие-то травмы, копирование материалов до четырёх утра, – выглядит это всё не так уж аппетитно. При этом бытовая сторона дела не должна отвлекать тебя от съёмочного процесса: нужно мгновенно сориентироваться, если по каким-то причинам меняется график, договариваться и договориться до оптимального результата, нельзя потерять управление процессом, хотя правильно подобранные, надёжные единомышленники тебя ещё и вытащат, если «что-то пошло не так». На время экспедиции твой коллектив, часто это два-три человека, в отдельных случаях больше – твоё всё, твоя гарантия, что фильм будет сделан.

Можно, конечно, действовать и в одиночку, но мне эта перспектива несимпатична, я готова брать на себя ответственность, воодушевлять идеей, разруливать накладки, лишь бы не оставаться один на один со своим замыслом, для меня это слишком большое испытание, через которое я тоже проходила. Мне нравится работа в коллективе, мне нравится структура игрового кино, где у каждого члена команды своя функция. В этом смысле документальное кино в России, можно сказать, «брат меньший», но поэтому так важно сформировать свою мини-структуру, в которой никто не подведёт.

Да, часто режиссёр документального кино – он же и оператор, и звукорежиссёр, и продюсер, и локейшн-менеджер, и администратор, и гримёр, и журналист, и исповедник, некоторые так и работают, ввиду того, что такая модель экономически выгоднее и часто снижает риски с героем, который откажется общаться с толпой кинопрофессионалов. Но всё же в идеале – это создание своей маленькой чудо-команды, к которой даже у незнакомых людей, которых придётся снимать, будет возникать доверие. Технически материал сегодня может снять каждый, но настоящий док сработает у неравнодушных и даже немного наивных (это вовсе не отменяет жёсткие кинопрофессиональные качества). Мир открывает свои определённые зоны и души выборочно, и по разным причинам может куда-то не пропустить.

— Какие географические точки стали для вас любимыми, приоритетными?

Дарья Хренова: Я всегда завишу от своей темы, которая меня в данный момент поедает, либо от конкретного героя, который выбран мною в определённый момент. В свою очередь, тема или герой формируют маршруты, иногда самые причудливые. Например, в процессе работы над персонажем барона Унгерна («Последний поход барона»), у меня выстроилась экспедиция в Бурятию, Монголию и Эстонию – вдоль его биографических координат. А скажем, тема переработки пластика и поглощения его бактериями («Невидимая надежда»), отправила нас в Мадурай, город в штате Южной Индии к Пластикмэну, делающему хайвеи из пластика, а вначале к специалистам из Дели и в Дарамсалу к Далай-ламе. Далее наш путь пролегал через Байкал, а завершились съёмки с бельгийскими волонтёрами, которые своими руками чистят реки от мусора.

Совершенно не представляю, как бы я решилась просить о встрече с Далай-ламой, например, и организовывать к нему выезд группы, если бы не сьёмки – сразу для двух проектов. Когда я понимаю, что это не для меня лично, а для фильма, у меня зашкаливает степень напора что ли, и ничто не может ни помешать, ни остановить, никакой отказ. Для себя я так стараться никогда не буду, да и не получится. Мне проще преодолевать препятствия ради кого-то, ведь фильмы тоже посвящены либо конкретным персонажам, либо глобальной проблеме. Меньше всего занят мыслями о том, что тебе откроется при этом какой-то другой мир, ведь нужно продумать аппаратуру, организовать все договоренности, детали съёмки и передвижений, поэтому когда по приезду тебе навстречу вдруг распахивается высокогорная Дарамсала с пышным лесом и бегущими вдоль дороги обезьянами, или фантастический Мадурай с яркими цветными храмами, ты не сразу готов осознать этот счастливый бонус. Да, будь счастлив и теперь изволь зафиксировать этот невероятный мир таким, какой он есть, не только через пейзажи, а через людей, которые его населяют.

Недавний маршрут, выстроенный мною для документального проекта по дневнику адмирала Головко, прошёл по всему Заполярью вдоль побережья Баренцева моря, и вот это, надо сказать, меня крепко зацепило. Это я говорю про сочетание рукодельной природы и руин цивилизации, такого авторского мха пятидесяти оттенков зелёного с опустевшими домами и останками гигантского немецкого сверхоружия, оставшегося там со времен Великой Отечественной. Это очень странная красота, смешанная с грустью, она затягивает.

Особенно пограничный поселок Лиинахамари: врубленный в скалу нос военного корабля, портрет Ленина, нарисованный краской на высокой горе, летящей над поселком, который целиком остался в эпохе 1950-70-х годов, неустроенная набережная, полная чаек и рыбацких лодок, брошенные многоэтажки с пустыми глазницами, – всё пространство машины времени как будто закупорено от внешнего мира. Ты оставляешь технику на камне и куда-то уходишь, потому что по ощущению ты как будто оставил её на стуле в закрытой комнате. Невозможно понять, происходит ли это от того, что посёлок со всех сторон окружен скалами, либо этот эффект камерности порождён какой-то особой намагниченностью воздуха за полярным кругом.

Прошёл год, но эта сцепка, это впечатление от севера не отпускают. Вернусь под любым предлогом. Собственно, весь фильм и родился из первоначального желания вернуться в Мурманскую область и снимать этот фантастический мох на камнях, пропитанных памятью о войне, но, конечно, пришлось перепридумать историю (это новый фильм «Меланхолия»), – на одном мхе было бы слишком эгоистично строить часовое зрелище. Хотя я сторонник визуальных экспериментов, может, ещё и сделаю такую версию.

Леонид Круглов: В 2019 году я принял участие сразу в двух экспедициях на Землю Франца-Иосифа, проработав в снегах с мая по сентябрь. В первой, «Нарвал. Легенда Арктики», мы искали редкое полярное животное – нарвала, и обнаружили целую стаю нарвалов, которые живут в проливах у островов. В случае опасности животные уходят под лёд. Сделали несколько кругов на вертолёте, увидели «детский сад» нарвалов. С километровой высоты сняли уникальные кадры – нескольких самок с детёнышами. В следующей «Комплексной экспедиции Северного флота», организованной при поддержке РГО, мы прошли по следам знаменитых полярников: Нансена, Альбанова и по последнему маршруту Георгия Седова («Великий Северный путь»).

Побывали на Земле Франца-Иосифа и исследовали места стоянок полярных экспедиций, описанные в дневниках первопроходцев, повторили маршрут группы Альбанова, которая в 1914 году покинула корабль «Святая Анна». Видели землянку, где зимовали норвежцы Нансен и Йохансен, когда оба ушли с дрейфующего корабля, и думали, что попали на соседний Шпицберген. Всё уцелело: полутораметровая яма, обложенная камнями, с поперечной перекладиной, увешанной моржовыми шкурами. В ней люди просидели вдвоём восемь месяцев, питались медвежьим и моржовым мясом, делали запасы и так выжили. Мы все как будто побывали в замороженном времени. Идёшь по ледяной пустыне, видишь следы костровищ столетней давности…

На севере архипелага обнаружили заброшенную базу экспедиции Болдуина. Американцы серьёзно подготовились к штурму полюса: привезли 400 лаек, 15 низкорослых сибирских лошадок. Мы нашли собачьи черепа и конскую челюсть. В хижинах до сих пор стоят бочки и ящики с припасами: галеты, консервы, чай, кофе. Я разгрызал кофейные зерна, которым 120 лет. Верхний слой побелел, растрескался, но внутри чувствуется вкус кофе. Пожалел, что не привез домой горсть – сварить в турке… Природа многое сохранила. Рядом с заброшенным лагерем мы видели груду нарт, прекрасно сохранившиеся каяки. У них немного подгнили каркасы, а так хоть сейчас плыви.

Арктика – это какая-то загадка, потому что с точки зрения нормального человека, всё против тебя. Нагромождения скал, туманы, плавающие льды, птичьи базары. Всё очень суровое и брутальное. Но ты прикасаешься к таким местам, которые можно назвать последними нетронутыми на планете. Ты подкрадываешься к редчайшему животному, а оно идёт тебе навстречу, потому что никогда не видело людей. Здесь природа ещё человека не боится. Арктика так притягательна, поскольку даёт возможность выявить твою истинную сущность. Здесь всё обострено, ты находишься на пределе физических и психических возможностей. По сути, человек возвращается в первобытное состояние, хотя у него в руках суперсовременная техника. И появляется звериное чутьё на опасность. На белую мглу, из которой может вынырнуть полярный медведь. На лёд под ногами, потому что провалиться в воду в Арктике – это верная гибель. Даже если тебя вытащат, проживёшь ты после этого минут десять. Меня лично мороз бодрит и держит в тонусе, зима просто самой природой предусмотрена, чтобы люди вели активный образ жизни, согревались. Но «пессимисты» пусть не огорчаются: современные исследования показали, что в холода человек словно отлёживается в берлоге. Надо относиться к зиме как к возможности накопить силы для дальнейшей жизни и перезагрузиться.

— Новая лаборатория – о чём, для кого и есть ли перспективы встроиться в подобную экспедицию?

Антон Юрманов, директор департамента по работе с молодежью Русского географического общества, организатор комплексных исследовательских экспедиций: По окончанию курса, после защиты личного проекта и в зависимости от степени готовности выпускников лаборатории «Экспедиция.ДОК», можно будет определиться с участием в конкретных экспедициях, которые проводятся Русским географическим обществом. Например, с 2019 года началось комплексное изучение островов Курильской гряды, и одна из таких экспедиций – «Восточный бастион – Курильская гряда», детально исследующая острова с привлечением археологов, вулканологов, геоморфологов, гидробиологов, геофизиков, ландшафтоведов, орнитологов, почвоведов, подводников и поисковиков из различных научных и общественных организаций России.

Здесь мы проводим сьёмки документальных фильмов, изучаем возможные места дислокаций аэродромов и артефактов, связанных с нахождением на островах подразделений Японской императорской армии в годы ВОВ и воинских частей Советской армии в послевоенный период – для последующих работ по ликвидации накопленного экологического ущерба.

В наших планах – экспедиции на острова Итуруп, Кунашир, Уруп и Симушир, на Камчатку, в Калининградскую область (форт Пиллау), с сентября планировались четыре выезда в заповедники и три научных лагеря. 

Окончив географический факультет МГУ, я организовывал экспедиции на Курильские острова, внешние острова Финского залива, в Арктику, на Эльбрус и многие другие. В мои обязанности входило полностью собрать экспедицию, подготовить людей, снаряжение, а самое главное – подготовить научную программу. За время экспедиций, в которых я участвовал как молодой учёный и как волонтёр РГО, я приобрёл большой опыт, который передаю участникам экспедиционных групп. Со временем появилась идея направить нашу деятельность по передаче опыта в более широкое русло, так появился проект «Экспедиция.ДОК», где я отвечаю за техническое направление подготовки к экспедициям и подготовку медиа-волонтёров РГО. Это своеобразный «курс по выживанию», если хотите. Неподготовленному новичку в наших экспедициях придётся непросто, он может не справиться. Поэтому людей без подготовки мы к себе не зовём.

Что такое безопасность проведения полевых работ? Как готовятся экспедиции? Как подготовиться к экспедиции? Как разбить лагерь? Как оказать первую помощь? Какие навыки нужно усвоить, чтобы не только не быть обузой, но и стать надёжной опорой в экспедиции? Собственно, все эти вопросы я планирую разбирать в рамках программы «Экспедиция.ДОК» не только в теории, но и на практике.

Леонид Круглов: Мы планируем помочь реализоваться не только новым, интересным кадрам в тревел-документалистике, но и отчасти самореализоваться в передаче опыта, отдать, можно сказать, самое ценное, что у нас есть. На сегодняшний день у меня есть желание делиться своим опытом с теми, кто действительно видит смысл жизни в путешествиях, экспедициях, поиске новых историй. С теми, кто хочет понимать суть историй изнутри, кто хочет работать над по-настоящему сильными и глубокомысленными проектами.

Поэтому мы с коллегами решили создать некую концентрацию того, что необходимо знать, желающим идти в этом направлении. Собрать опытных документалистов, прошедших огонь, воду и медные трубы, в один уникальный проект «ЭкспедицияДОК». Таких ещё не было.