Леонид Круглов: У зрелищного дока большое будущее

Документальный фильм «В Арктику» вышел в прокат 29 февраля. Это фильм о путешествии режиссера Леонида Круглова в составе нескольких научных экспедиций в самые труднодоступные арктические архипелаги. В основе картины – уникальный материал, запечатлевший завораживающую арктическую природу и редких животных, в том числе неуловимых нарвалов. В ходе экспедиций был сделан ряд важных научных открытий.

Режиссер фильма, путешественник Леонид Круглов, в интервью редакции MovieStart рассказал о том, как проходили съемки в экстремальных арктических условиях, какие опасности поджидали кинематографистов и какие уникальные природные явления им удалось запечатлеть. Режиссер также отметил, что ведет набор специалистов в свою команду, и перечислил качества, которыми должен обладать кинематографист, работающий в экспедиционных условиях.

Интервью подготовлено в рамках спецпроекта «Русский док: история и современность», реализуемого при поддержке АНО «Институт развития интернета».

– Леонид, ранее Вы уже снимали фильмы про Арктику. В чем основное отличие фильма «В Арктику» от более ранней Вашей работы «Великий Северный путь»?

–Основное отличие в том, что мы в этот раз прошли гораздо дальше, чем отважились пройди в прошлый раз. Предыдущий фильм тоже был о первопроходцах, но в этот раз это была картина о самых сложных регионах на планете, о самых отчаянных людях. Новый проект требовал большого опыта, определенного везения. Если использовать спортивную терминологию, то Арктика для исследователя – это что-то вроде Олимпийских игр. Это предприятие очень сложное, ответственное, напряженное. Проект «В Арктику» – попытка рассказать об огромном регионе, который примыкает к России и о котором мы ничего толком не знаем.

– Расскажите, как Вам удалось попасть на ледокол и вообще в такие экспедиции? Это может сделать каждый желающий документалист, который хочет снять фильм про Арктику?

–Теоретически, наверное, туда могут попасть многие документалисты. Но это должны быть достаточно опытные люди, потому что съёмки по многим параметрам очень сложные. В принципе, наши ледоколы, такие как «Сомов», всегда с большим желанием поддерживают людей, которые хотят отправиться с ними в путешествие. Но здесь есть нюанс: если ты садишься на арктический ледокол, то сойти на берег в течение ближайших двух-трёх месяцев не сможешь. Все проекты в Арктике очень длительные, поэтому тут нужно обладать определенным качествами, терпением и выдержкой.

– В ходе экспедиции был сделан ряд научных открытий. Какие из них самые важные?

–Начну с исторических. Мы попробовали заглянуть в самый дальний период истории – в период открытия арктических регионов поморами. Поэтому у нас было много находок и артефактов, связанных с поморами, с первыми древнерусскими экспедициями. Мы нашли фрагменты поморского коча, которые потом сложились, как пазл, в некоторую конструкцию. Сейчас ученые их собирают, пытаясь понять, как точно выглядел поморский древнерусский коч.  

На побережье Таймыра мы обследовали стоянку древнерусских мореходов. Она уже изучалась в советское время, но тогда была другая техника, другие возможности. А сейчас мы дообследовали эту стоянку и нашли интересные артефакты: монеты времен от Ивана Грозного до Бориса Годунова, железный топор того времени и др. Очевидно, что это место археологи еще будут обследовать и обнаружится больше интересных находок. Самое главное, это подтверждает, что древнерусские путешественники в конце 16 – начале 17 столетий забирались уже очень и очень далеко в Арктику.

Мы также нашли затонувший корабль – легендарный «Вайгач» начала XX века. Это очень важный артефакт, который, я надеюсь, рано или поздно будет поднят со дна морского и станет музейным экспонатом, потому что это корабль первопроходцев, который сохранился целиком. Он один из первых российских ледоколов, суперсовременный на тот момент, открывший Северную землю, совершивший последнее великое географическое открытие на планете.

Мы обследовали очень многие стоянки: первопроходцев, покорителей Северного полюса на Земле Франца-Иосифа. В некоторых случаях нам казалось, что люди оттуда ушли совсем недавно и все это стоит во льдах, оставленное людьми года два-три назад. Идеально сохранились и бочки, и лодки, и различный инвентарь вплоть до подков для пони и корма для собак.

– Удалось обнаружить новые земли?

–Мы работали в нескольких экспедициях военных гидрографов Северного флота. Это продолжатели традиций ГЭСЛО – комплексных экспедиций по обследованию Арктики, которые в свое время возглавлял Колчак. Мы с ними участвовали во многих экспедициях, присутствовали и при открытии новых островов, куда буквально первый раз ступала нога человека. Были свидетелями того, как корректируются современные карты, появляются новые проливы, новые острова. Во многих случаях опыт нашей команды, опыт летчиков дронов очень сильно помогли команде гидрографов. Некоторые открытия было бы сложнее осуществить, если бы не наше взаимодействие.

– Первая из экспедиций, о которой рассказывается в фильме, имела целью обнаружить нарвалов, тех самых «морских единорогов». Удалось ли это сделать?

–На тот момент, в 2019 году, никто не был уверен, что это получится. Надеялись, где-то мелькнет хотя бы хвост, и мы подтвердим, что тут есть нарвалы. Но в результате были найдены четыре сада нарвалов и что-то вроде их детского садика, где обитали самки с детенышами. Когда мы с оператором Максимом Арбугаевым высадились на лед и подошли максимально близко к воде, то смогли снять редкие кадры самки с детенышем, которая не уплывала от нас, а наоборот, сильно интересовалась нашим дроном, и мы, можно сказать, «посмотрели» друг другу в глаза посредством камеры.

– Насколько опасно было так близко подходить по льду к нарвалам?

–Опасно, поэтому на нас были гидрокостюмы, чтобы, если мы провалимся под лед, не замерзнуть до того момента, пока нас эвакуируют. Чем ближе мы подходили к краю этого ледового поля, тем глубже проваливались. Лед становился все тоньше, и было ощущение, что в какой-то момент это может закончиться не очень хорошо. Поэтому мы последние 100 метров подлетали к нарвалам на дроне.

– Были ли опасные случаи во время экспедиций?

–Один из участников фильма сказал: «Я даже не ожидал, но с медведем можно как-то договориться, а с моржом вообще никак». Опытные операторы, мы всегда хранили в кармане один нерастраченный аккумулятор на случай встречи с медведем. Если он начинал активно нас преследовать и ничем не получалось его отогнать, коптер всегда нам помогал. На большой частоте жужжал у зверя перед мордой, и тот начинал отходить. А вот с моржами был другой случай. Мы шли на лодке, и вдруг моржиха атаковала нас вроде бы без причины. Лодку пробила в нескольких местах. Лодка сдувается, мотор не заводится… – в общем, все как в боевике каком-то. Коллега потом рассказал, что заметил за бортом моржонка. Видимо, мама кормилась на дне и подумала, что мы хотим напасть на ее детеныша, поднялась на поверхность и атаковала нас. Еще немножко – и лодка бы пошла ко дну. До берега оставалось целых 2,5 км.

– Какие места в экспедициях поразили Вас больше всего?

–Я сам фотограф и из Арктики привез целую выставку. Мы сначала поработали на Земле Франца-Иосифа и видели столовые горы, ледники, мыс Флоры – зеленый мыс посреди белых арктических льдов. Я думал, что это самое удивительное. Но потом мы попали на Северную землю, а там уже совершенно другой, брутальный ландшафт: полосатые, как спинка бурундука или тигра; ледники, огромные айсберги разных форм – черные, синие, полосатые.

Недалеко от Северной земли находится знаменитый остров Ушакова, где мы открыли новый фьорд – ледяную крепость с обрывистыми, невероятной красоты стенами, украшенными синими узорами, на фоне которых плавают моржи. Оказалось, что и Новая Земля просто потрясающая: и знаменитый Маточкин шар, где до нас еще никто не вёл съемки, и ледники – футуристические ледяные конструкции. А за ними открываются поля, которые иначе как кладками яиц динозавров не назовешь: что-то огромное, круглой формы, расколотое сверху – все это лежит на огромной площади, уходящей вдаль, за горизонт. В Арктике этот эпический размах, эпические кадры – все они производят неизгладимое впечатление!

Ну и, конечно, получились невероятные масштабные съемки животных. На моржовом лежбище было 110 тыс. моржей, на острове Врангеля в одном месте собралось 200 медведей, застали около 4 000 белуг в одном стаде, а также нарвалов, китов и др.

– Вы сказали, что привезли целую выставку фотографий, а Вы планируете делать экспозицию?

–Сейчас ведутся переговоры, в том числе с Музеем Арктики и Антарктики в Санкт-Петербурге. Выставку хочется напечатать очень качественно. Фотоматериалы уникальные, особенно серия панорам удаленных районов. Я напечатал одну-две панорамы в большом формате. Некоторые можно распечатать размером до трёх метров в длину. Есть возможность печатать на эпоксидной смоле. В результате получается, будто картина запаяна в кусочек льда. Она огромная, светящаяся, как окно в Арктику. Это очень впечатляет!

– Съемки материала для фильма проводились в течение пяти лет. Сколько экспедиций было сделано?

–Всего – больших, маленьких и разведывательных – экспедиций было 17. Сняли много материала, но встал вопрос, как соединить его в одну историю. Поэтому я договорился с Федором Конюховым. У меня была идея, что его рисунки будут открывать каждую новую главу фильма. Но, в конечном итоге, Федор привез с Северного полюса 10 изображений одного и того же айсберга, который был у него перед палаткой. Поэтому пришлось прибегнуть к помощи искусственного интеллекта, и по мотивам рисунков Федора ИИ создавал в его стилистике те работы, которые вошли в фильм.

– За время съемок было отснято огромное количество материала. Какая его доля вошла в фильм?

–Всего было отснято около 2,5 тыс. часов материала. Вошло около 1 часа 50 минут. Я сначала сделал авторскую версию фильма, она длилась около 2,5 часов. Но, по совету Минкультуры России, так как фильм был рекомендован к просмотру школьникам, студентам, нужно было сократить хронометраж. По этой причине в фильм не вошли кадры Северного полюса, фрагменты, связанные с открытием Северного полюса, с Федором Конюховым.

– По какому принципу отбирали то, что войдет в фильм?

–Один из критериев – уникальность события. В ходе экспедиций было проведено много поисков, но не все увенчались успехом, не все задачи были выполнены. В итоге мы этот материал не включали в фильм. А иногда мы находили уникальные объекты, например, ледокол «Вайгач» под водой. И я понимал, что передо мной потрясающие кадры, где рука водолаза счищает ракушки и перед нами появляется герб Российской империи, надпись «Вайгачъ» с «ятью» на конце слова. Это все просится стать началом истории, которую хочется рассказать в фильме.

– Что Вы планируете сделать с невошедшим материалом?

–Ведутся переговоры о возможности выпустить сериал. Материал интересный, уникальный. Арктика меня не отпускает. Я опять лечу на Землю Франца-Иосифа. Там будет небольшая экспедиция. Потом все лето мы планируем дорабатывать материал в разных районах Арктики. В этом году будет много съемок, и все это войдет в сериал.

– Вы в фильме использовали архивные фотографии, но обработали их, и снимки как бы ожили…

–Работала наш режиссер монтажа Елена Крючкова. Мы использовали возможности ИИ. Некоторые черно-белые кадры обрабатывались, чтобы они обрели цвета, а затем делалась анимация этих фотографий, добавлялись движущиеся элементы. Мы долго сомневались, стоит ли это делать, потому что иногда оживающие исторические персонажи выглядят немного тревожно. В результате что-то мы взяли, а что-то не рискнули вставить в фильм. Однако возможности, которые дает современное программное обеспечение, потрясающие. Мы старались все новшества использовать.

– Расскажите о команде, которая с Вами работала. Сценарист Марина Бандиленко на каком этапе подключилась к работе?

–Прошли пять лет экспедиций. У меня уже была смонтирована своя, авторская, рабочая версия фильма. Она очень сильно отличается от того, что мы увидели на экране. Главное отличие в том, что я себя в фильме не представлял. У меня такого замысла не было, вот я себя и не снимал, а снимал тех людей, которые мне были интересны. В конечном итоге центральной действующей фигурой у меня был Федор Конюхов, который сидит на Северной полюсе, а через его рисунки появляются главные образы Арктики и вводятся очередные новеллы.

А с Мариной Бандиленко мы давно работаем. В свое время делали программу «Диалог с миром» на РЕН ТВ, сериал «По следам великих русских путешественников» для Первого канала. У нее возникли свои соображения по поводу сценария фильма. Она предложила сделать меня центральной фигурой, потому что от моего лица ведется повествование. Марина еще раз перелопатила весь материал, отыскала случайные кусочки со мной, потом уже мы досняли по ее просьбе какие-то фрагменты в финальной экспедиции. И появилась в картине новая центральная линия – моя, авторская.

– Насколько вообще реально заранее написать какой-либо сценарий для такого типа документального фильма? Составляете ли Вы планы перед экспедициями?

–Планы мы всегда составляем очень тщательно. Я сейчас составляю планы на летний и осенний период. Мы планируем, что и на каком острове будем делать. Но я отдаю себе отчет, что эти мои планы, может быть, лишь на 20 % реализуются. И целая экспедиция может отмениться. У нас был случай, когда мы два месяца болтались в открытом море и не могли никуда попасть из-за сложной ледовой обстановки.

Во многих документальных проектах, думаю, трудно предусмотреть, как поведут себя твои персонажи, тем более природа. У меня изначально была задумка – рассказать об Арктике, пройти все арктические регионы, посетить все архипелаги, но в результате из того, что мы планировали, половины не получилось, а какая-то часть реализуется только сейчас, когда фильм уже вышел. Напрашивается продолжение проекта.

– Расскажите об операторах, работавших с Вами? Насколько я знаю, один из них, Максим Арбугаев, был даже номинирован на кинопремию «Оскар» со своим проектом…

–С Максимом мы давно знакомы. Я дружу с его отцом. Когда мы снимали проект «Великий Северный путь», мы его делали вместе с отцом Максима. Вместе прошли на катамаране часть пути знаменитого первопроходца Семена Дежнева. Максим тоже находился тогда в Арктике, снимал проект про собирателей бивня на Новосибирских островах. Там мы и познакомились, в экспедиционных условиях, начали обсуждать совместный проект и решили сделать арктическую эпопею вместе. Первые два года мы с ним работали в экспедициях, но потом Максим занялся большим проектом художественного фильма по собственному сценарию, и я доводил съемки до конца с другими операторами в течение еще трех лет. Основным был оператор Владимир Филлипов. Мы с ним снимали предыдущий проект «Великий Северный путь». А всего самых разных операторов в экспедициях было более десятка.

В России очень мало специалистов, которые могут работать в сложных условиях. И все они известны в нашей среде. У меня в силу того, что экспедиции сложные, многочисленные, идущие параллельно, сейчас проводится целый набор и режиссеров, и операторов. Кстати, мы в этом плане очень открыты. Если кто-то из молодых операторов чувствует в себе силы попробовать себя в таких проектах, то мы будем только рады.

Например, Михаил Кричман именно в моих экспедициях начинал как оператор, причем как второй оператор, а сейчас работает с Андреем Звягинцевым, снимает серьезные художественные проекты. Я считаю, что работа в экспедициях, это классная школа. Уже многие через нее прошли и, я надеюсь, многие еще пройдут.

– На Ваш взгляд, какими основными качествами должен обладать режиссер или оператор, который работает в сложных экспедиционных условиях?

–Самое главное, психологические качества, даже если человек более или менее знает камеру и дрон. У меня был случай, когда оператор в кругосветном путешествии целый год ездил с дроном на корабле, но никак не хотел рискнуть и взлететь с корабля, чтобы сделать пару снимков в воде, но в конечном итоге он их сделал, и у нас получились прекрасные кадры.

Мне нравятся люди, которые прошли определенную школу жизни. С одной стороны, я люблю амбициозных людей, но только если они могут держать своих коней в узде. Некоторые молодые люди еще не сталкивались с реалиями жизни, и с ними очень тяжело бывает работать в экспедиционных условиях, в замкнутом пространстве. Мешают амбиции, неумение работать в команде, непонимание субординации, многих вещей, которые приходят с жизненным опытом. Максим Арбугаев, например, с детства рос в Арктике, в экспедиционных условиях. Отец постоянно брал его с собой в путешествия. У такого специалиста в трудную минуту не возникает вопроса, что делать, он не будет тратить время на панику, на разбирательства, а будет делать то, что нужно. Это связано с жизненным опытом. А управление камерой, знание каких-то технических вещей – это все наработать не так и сложно.

Конечно, удобно работать с операторами, которые достаточно опытные, обладают экспедиционным опытом, потому что в наших поездках все вдвойне сложнее. Нужно знать не только камеру и дрон, но и уметь даже иногда выживать, в сложных полевых условиях быстро принимать решения. Нужно двигаться, быть в хорошей физической форме. Это тоже очень важно.

– Вы снимали для своей картины коренных жителей Арктики, которые часто живут как отшельники. Как они реагировали на камеры? Охотно ли шли на контакт?

–На острове Врангеля Георгий Каургин не сразу был готов работать с нами. Отшельническая жизнь сказалась. Такие люди стараются избегать излишнего внимания. Но мы с ним долго беседовали, показали кадры, которые снимали в других проектах, потратили много времени, чтобы наладить с ним личные взаимоотношения. В итоге все препятствия удалось преодолеть, и Георгий с нами взаимодействовал хорошо. А вот с хранителем Семиликого идола, хотя он тоже живет отшельником, у нас сразу наладился контакт. Уже в первые сутки мы с ним интересно беседовали. Он внимания не обращал на камеру, она его не волновала. Его, наоборот, радовало, что кто-то на острове появился. Уже через два дня он нам показал Семиликого идола. Он нам во всем оказывал содействие, и я ему за это очень благодарен.

– Такие проекты, как Ваш, недешевые. Где Вы нашли финансирование?

–На грант несколько раз подавался, но средства не были выделены. В конечном итоге финансировали проект самостоятельно. Удалось найти партнера – фирму GreenWorks. Благодаря личным средствам и средствам партнеров сделали основную работу. Конечно, государственные структуры, с которыми мы работали, – Северный флот и Русское географическое общество – помогали организационно. Мы не платили за пребывание на ледоколах, кораблях, а это большая экономия средств. Когда материал был отснят, Русское географическое общество выделило грант на производство картины.

– Какова дальнейшая судьба фильма? После проката в кинотеатрах планируется показывать картину на ТВ-каналах, онлайн-площадках?

–На данный момент уже есть договор с Первым каналом на право первых двух показов. Все цифровые площадки интерес проявляют. Вопрос только в том, на каких условиях мы договоримся. У кого-то будет эксклюзивное право. Но попадет фильм туда не раньше чем осенью, после показа на Первом.

– Будете отправлять картину на фестивали?

–На одном из показов присутствовал предприниматель из Объединенных Арабских Эмиратов. Он сразу же оценил потенциал картины, и мы договорились о том, что с их стороны будет поддержка полноценного дублирования фильма. В конечном итоге делаем сейчас дубляж, который поддержало и РГО. На данный момент делается английская версия, но планируется переводить картину на хинди и китайский язык.

Уже есть большой список фестивалей, на которые фильм будет направлен. В основном это международные фестивали – прежде всего азиатские, учитывая текущую обстановку. Но для меня нет таких ограничений. Я отправлю фильм и в США, и в Европу. Посмотрим, как они отреагируют. Азиатские площадки проявляют очень большой интерес к Арктике. Там фильм точно пойдет.

– Не так давно у нас наметилась отличная тенденция показывать доки в кинотеатрах на большом экране. В прокат вышел и Ваш фильм. Как Вам кажется, это важный тренд, который должен сохраняться?

–Мы в этом тоже первопроходцы в какой-то степени. Таких проектов, как наш, в России по пальцам можно пересчитать. Я сделал в свое время фильм «Вокруг света» в 3D, и тогда я увидел, что зрители на него ходили и у фильма была прокатная история. «Великий Северный путь» я тоже делал для кинотеатров и осознал возможности широкого экрана. Зритель приходит в кинозал, отключает телефон, внимательно смотрит. Ты рассказываешь свою историю спокойно. Возможности кинотеатра – это также зрелищность, широкий экран. Мы стараемся очень хорошо работать со звуком, чтобы все было слышно. В хороших кинотеатрах зритель слышит каждое фырканье животного, каждое дуновение ветра или треск ледника.

Я считаю, что перспективы у таких проектов очень большие. Думаю, огромный плюс документальных фильмов в том, что они относительно дешевые по сравнению с игровыми. За 20-30 млн руб. может получиться на выходе история ничуть не хуже, чем игровая. У документальных проектов огромное будущее и в России, и по всему миру, особенно у проектов, которые связаны со зрелищностью, с путешествиями. Как я вижу, они вызывают очень большой интерес у зрителя.

 

Беседовала Анастасия Сотникова