Кино не знает границ – фильмы Джафара Панахи

Одному из лидеров новой иранской волны Джафару Панахи исполняется 60 лет. Он – обладатель наград в Каннах, Венеции и в Берлине, но в 2010 году власти через суд запретили ему снимать кино. Через свои фильмы режиссёр доказывает, что настоящий художник может обойти любые запреты и создать произведение искусства, не покидая собственного дома.

Режиссура актера и внекадровое пространство

В 2009 году под домашним арестом Панахи снял документальную ленту «Это не фильм» (2011), в которой он на камеру разыгрывает сценарий несозданного проекта и разбирает свои предыдущие работы. Комментируя раннюю картину «Круг» (2000), он обращает внимание на то, что в одной из сцен актриса как бы ведёт за собой камеру, как будто режиссирует фильм. Панахи в отличие от своего учителя, главы иранской новой волны Аббаса Киаростами, концентрирует внимание зрителя на героях, показывая их на крупных, средних, реже на общих планах. Не важно, на профессиональную камеру снимает художник или на телефон, она статична или находится в динамике, человек всегда в центре повествования.

Но его картины состоят не только из актёрской игры, ему так же важно окружающее их пространство, простирающееся за рамки кадра. Он соединяет постановочное действие фильма с окружающей жизнью, снимая на улицах города, используя натуральные шумы. Часто зритель не видит источников звука, актёры могут свободно покидать мизансцену кадра и возвращаться обратно в его центр. Такими приёмами Панахи создаёт особое, внекадровое пространство, которое наиболее достоверно передает атмосферу показываемого места.

Поток жизни

Произведение Виттторио де Сики «Похитители велосипедов» (1948), одного из лидеров итальянского неореализма, оказало большое влияние на Джафара Панахи. Вторая мировая война разрушила многие киностудии Европы, поэтому в послевоенный период режиссёры-итальянцы часто снимали фильмы на улицах города, а профессиональных актёров заменяли простыми людьми. Похожий подход использует Панахи с дебютной картины «Белый шарик» (1995). Хотя в центре повествования находится история маленькой девочки Разие, которая хочет купить себе на праздник золотую рыбку, режиссёр называет картину в честь белого воздушного шарика, который появляется лишь в последних кадрах. Этим режиссёр утверждает, что главное – это не история девочки, а то, что происходит вокруг неё. Сюжет складывается из небольших эпизодов, в которых участвуют лавочники, попрошайки-отшельники, мелкие продавцы, солдат и афганский мальчик-беженец. Их истории не приходят ни к какой кульминации, но они передают жизнь города в полном объёме.

Эта и другие картины Панахи – ода родной стране. В отличие от итальянских неореалистов, которым важно было показать социальные проблемы общества, иранский режиссёр старается передать естественный поток жизни. При частом использовании межкадрового монтажа, он редко разрывает повествование в фильме на далёкие друг от друга временные отрезки. Режиссёру важно, чтобы зритель одновременно с героями проживал историю. «Офсайд» (2006) снимался в живом времени параллельно с настоящим футбольным матчем, а в «Трёх лицах» (2018) можно заметить, как медленно, по секундам вечер переходит в тёмную ночь. При таком глубоком погружении в пространство фильма не важно, что звучит по радио, или о чём спорят люди на улице – жизнь не требует перевода на другой язык.

Игра и обман

Кино Панахи – это не выдумка, а жизнь, в которой срежиссированы некоторые детали. В картине «Такси» (2015) формально нет оператора, всё снято либо через видеорегистратор или через телефон племянницы режиссёра. Так как это игровой фильм, то ситуации подстроены, фразы выучены, а маршрут по городу заранее известен. Но Панахи разрушает искусственность фильма, используя табуированные в традиционном кинематографе приёмы. В «Такси» режиссёр и актёры играют самих себя, они периодически смотрят в камеру, а попутчица-адвокатша просит вырезать фрагмент с ней из снимаемого произведения, чтобы её режиссёра ещё больше не «прижали». С помощью таких деталей, он играет со зрителем, который уже привык к тому, что зрелище на экране – это выдумка. Для него нет разницы между кино и жизнью, всё слито воедино.

Кроме игры со зрителем, в фильмах часто присутствует внутренняя игра. В Иране женщинам запрещено посещать спортивные мероприятия: в одном из интервью Панахи рассказывает, что однажды его маленькой дочке не разрешили пройти с ним на матч. Это событие легко в основу сюжета «Офсайда», в котором нескольких девушек не пустили на стадион и заперли за ограждениями прямо за трибуной. Зритель вместе с ними не видит игры, но слышит реакцию толпы и комментарии охранников. Художник помещает «настоящее» зрелище за рамку показываемого действия, но это не мешает девушкам насладиться матчем. Главный момент фильма – это не радостный финал, когда весь город празднует победу иранской команды, а небольшой эпизод, когда одна из девушек начинает разыгрывать перед другими отрывок, который ей удалось увидеть. При этом сами девушки переодеты в мужскую одежду, пытаются обыграть запреты правительства. Так Панахи показывает, что никакие государственные и религиозные запреты не могут ограничить силу воображения.

Свобода и непослушание

Приём игры повторяется в картине «Это не фильм», где в своей квартире Панахи расчерчивает скотчем воображаемую декорацию, читает сценарий по ролям и разъясняет ремарки. Хотя образ фильма создаётся только в воображении, но в его создании состоит творческий бунт художника против запрета снимать кино.

Произведения Панахи неверно называть «политическими», потому что режиссёр фокусируется не на запретах, а на людях, которые отказываются следовать правилам, навязанным обществом. В «Офсайде» девушки спрашивают у охранников, почему им запрещено посещать спортивные мероприятия, но при этом можно смотреть трансляции по телевизору. В «Круге» женщине сначала запрещают курить в автобусе, но после того, как то же самое разрешают сделать мужчине, она робко зажигает сигарету. В «Такси» племяннице Панахи задали снять фильм, но одновременно наложили целый ряд запретов. Но несмотря на строгие правила страны, женщины продолжают курить, проникать тайком на спортивные мероприятия, снимать «невыдуманное» кино, сбегать из семьи ради замужества и так далее. Сам Панахи тоже бунтует, нарушает запрет суда, пряча копию «не-фильма» в торте для тайной отправки в Венецию.

В картине «Это не фильм» режиссёр иногда выходит на балкон, чтобы посмотреть на Тегеран и сфотографировать что-то на телефон. Своим взглядом на жизнь он доказывает, что самым важным может быть то, что не показывается и не проговаривается, что можно прочитать между строк. Неизвестны намерения солдата, подсевшего к маленькой девочке в «Белом шаре», непонятны странные ритуалы в «Трёх лицах» и причины, почему женщины прячутся от полиции в «Круге». Недосказанностью картины Джафара Панахи напоминают советские фильмы, в которых сцены секса и насилия режиссёры скрывали монтажом, затемнением или удачно закрывавшимися дверями. Кино Панахи – это доказательство того, что, «не показывая», можно показать всё. Внимательный зритель понимает намёки, поэтому в «Такси» адвокатша называет смотрящих «просвещенной публикой» и дарит им/нам розу.

Дмитрий Елагин