«Нам надо учиться сотрудничать друг с другом»: Интервью с режиссером Евгением Григорьевым
Картина Евгения Григорьева, вице-президента Гильдии неигрового кино и телевидения «Хенд мейд» была представлена на прошедшем Московском международном кинофестивале. Сейчас режиссер работает над рядом проектов, в числе которых – игровой полнометражный дебют.
О каких героях, как Вам кажется, сейчас важно рассказывать в документальном кино?
Я не подхожу к кинематографу с позиции «найти бы классного героя, потом усесться ему на шею и ехать до финальных титров». У меня всегда происходит такой взаимообусловленый процесс. Герой подходит идее, идея подходит герою. Когда я в ежедневном режиме сканирую реальность и мне что-то становится интересно, я ищу, кому бы было интересно вместе со мной посуществовать в кадре с этой идеей. Например, я задался вопросом, в чем же смысл труда документалиста, в чем смысл жизни с точки зрения людей, которые её наблюдают. Так, документалисты Андрей Осипов, Сергей Лозница, Алексей Федорченко, Марина Разбежкина и стали героями фильма «Хроники», который мы делаем. Мне захотелось понять этих людей, своих коллег. Они же всегда разговаривают изображением. А тут появилась возможность сделать c ними нарративное кино. Материал, который получается, меня очень вдохновляет. Пандемия закончится, и мы продолжим наш труд.
В Zoom не хотите снимать?
Поснимал уже. Это эрзац, конечно. К тому же, Zoom «обкрадывает» моего оператора-постановщика. Zoom обкрадывает нас самих. Изображение получается довольно однотипное. Изобразительный ресурс таких съемок очень ограничен.
А какие темы, на Ваш взгляд, сейчас важно поднимать в документалистике?
Я думаю, что нужно пытаться понять, что с нами происходит. Как на нас это влияет. Какие новые идеи это в нас рождает. Какие идеи оказываются несостоятельными. Мне кажется, что мир устал от успешных людей, что мир нуждается в героях, которые чинят его. В каких-то людях, которые наполнено живут, знают, куда деть свою жизнь или хотя бы думают, что знают. Которые чем-то озабочены, которые выходят за круг своих повседневных дел, умеют и хотят сотрудничать. Мне кажется, у каждого режиссера-документалиста есть барометр внутри, который ёкает на определённой теме, к определённому человеку. И, если он исправен, нет необходимости подсказывать документалисту, что сегодня снимать. Он сам это знает, потому что режиссёр неигрового кино – сплошной приемник, который большую часть жизни занят тем, что слушает это время всеми возможными органами чувств.
Как Вам кажется: есть ли у российского дока своя специфика по сравнению с проектами из других стран? Если есть, то какая?
Специфика, во-первых, определяется географией. У нас очень большая страна, гигантская. И для того, чтобы достичь какой-то действительности, нужно потратить очень много времени, денег и ресурсов. Плюс ко всему, у нас индустрия документального кино как таковая пока не сложилось. Она складывается… То, что мы видим на федеральных каналах, сложно назвать кинематографом. Это скорее телевизионные передачи. Если говорить про фестивали, то их довольно мало, и они не являются реальными игроками, потому что показ фильма на фестивале никак дальше не влияет на судьбу дистрибуции картины. В то же время, док растёт в прокате и это видно по цифрам, но эти успехи все равно ничтожны. И как сейчас это будет происходить, я не знаю. Мне кажется, никто не знает, как будет восстанавливаться кинотеатральный показ.
Индустрия – это когда неигровое кино не делается каждый раз, как в первый раз. В нынешних условиях кино у нас не всегда раскрывает свой потенциал, который есть даже в режиссёрском и сценарном замысле. Во время, когда все уже снимают минимум в 4K, нажимая кнопку на фотоаппарате, который снимает в Full HD, ты уже в этот момент создаешь продукт более низкого и часто неприемлемого технологического уровня. И сделать с этим уже потом ничего нельзя.
Могут такие фильмы быть представлены на онлайн-платформах?
У меня нет данных, чтобы сказать, что платформы спасут русский док своим размещением. Надо же смотреть цифры показов. Когда цифры показов будут доступны нам, мы будем понимать эту аналитику. Её сейчас ни у кого, по большому счету, кроме самих этих платформ нет.. Первая пятёрка платформ – это такой Ашан: ты туда заходишь и забываешь, зачем зашёл. Там такое количество картин… Конечно, есть успешные кейсы, но этого пока очень мало. Надо просто быть лучше, сильнее, выше. И думать о маркетинге, конечно.
А как это сделать? С чем связан этот процесс?
Здесь нет одной причины. Условно говоря, потратить в 10 раз больше денег на кино и все равно получится – неработающая стратегия. Должны быть пусть маленькие системные шажки по всему кругу вопросов. Начиная от образования, воркшопов, питчингов, клубного движения, фестивального продвижения, работы в прокате. Собственно, так оно и происходит.
Как будет складываться ситуация в документалистике через 10 лет?
Если говорить, в целом о кино, мне кажется, что в России оно уже стало лучше за последние 10 лет. Мне так кажется. Что будет еще через 10 лет, не знаю. Все зависит от усилий, которые мы будем предпринимать. И это зависит от каждого игрока. Очень сложно понять, как обустроить мир неигрового кино. В одной фразе не сказать. Мы в Гильдии неигрового кино в конце прошлого года разработали дорожную карту развития отрасли. Договорились о каких-то качественных и количественных показателях внутри индустрии, и о том, куда мы идём. Я не уверен, что эта карта сейчас адекватна рынку и сложившейся ситуации, но она есть.
Сейчас Вы работаете над игровым полнометражным фильмом. Почему решили дебютировать в игровом кино?
Есть замыслы, которым лучше всего подходит театр, есть замыслы, которым подходит неигровое кино, и есть замыслы, которым подходит игровое кино. Я снимал и сериал, и рекламные ролики. Это все имеет отношение к моей профессии, к режиссуре. А эта история игрового фильма давно во мне живёт, наверное, лет восемь. Я планомерно к ней готовился и вот сейчас, я надеюсь, что мы её снимем. Уже больше страхов связано не с собственной профессии и подготовкой, а с действительностью, которая может все поменять. У меня сейчас идут кастинги. Это такой интересный процесс, когда написанный текст вдруг начинает обретать глаза, лбы, носы, руки, голос. И ты смотришь, кто же точнее. Выбор артиста мучителен. Я понимаю, что, если попал с ансамблем, то всё хорошо, а если не попал, то уже ничего не поможет. Поэтому я сейчас нахожусь в сложном моменте поиска. Время от времени хочется сбежать с кастингов в какую-то действительность, которая существует сама по себе. Её не нужно организовывать, придумывать.
Как Вам кажется, с какими вызовами сейчас сталкиваются режиссеры?
Если говорить про нашу отрасль, самое чудовищное – это то, что в этом проектном дискурсе не возникает творческих коллективов. А творческий коллектив – это сильная штука. Если мы вспомним какое-нибудь творческое объединение «Надежда» в Екатеринбурге или «Киевнаучфильм», это же были мощные творческие коллективы, когда человек знал, что у него будет впереди. Хотя бы чуть-чуть. О таком коллективизме как раз говорили и в рамках Berlinale Talents, участником которого я был в этом году.
Я думаю о том, что нам надо учиться сотрудничать друг с другом. Мы – небольшой мир, нас не так много и надо друг друга знать, вступать в какие-то коллаборационные штуки, искать единомышленников, потому что вдвоём легче. И, конечно, важно помогать людям, которые занимаются таким же делом, как и ты, потому что если их не будет, то твой мир ещё больше сожмется. Соперничество должно быть уже на экране.
Проект «Moviestart: серия интервью для молодых кинематографистов» реализуется с использованием гранта, предоставленного Федеральным агентством по делам молодёжи (Росмолодёжь).
Проект знакомит начинающих кинематографистов, живущих в разных российских городах, со спецификой творческого процесса от дебютантов и мэтров кинематографа.
Подробная информация о проекте на сайте.
#Росмолодежь, #Росмолгрант, #Ресурсцентр, #ВКМП, #Россиястранавозможностей
