Андрей Быстрицкий: Производство культуры в России должно быть массовым и качественным

Эксперты киноотрасли и медиасферы России и стран Каспийского региона обсудили проблемы кооперации и развития кинорынка в своих государствах в рамках VII Каспийского медиафорума, который прошел 8-11 сентября в Астрахани. Редакция MovieStart пообщалась с одним из его участников – Андреем Быстрицким, председателем Совета Фонда развития и поддержки Международного дискуссионного клуба «Валдай», деканом факультета коммуникаций, медиа и дизайна НИУ ВШЭ. В своем интервью спикер рассказал, в чём особенность советского кинематографа и кинокритиков, принципов обработки информации, и представил оптимальную модель взаимоотношений в интернет-пространстве.

— Андрей Георгиевич, как Вы оцениваете современный российский кинематограф в сравнении с мировым?

— Мировой кинематограф настолько масштабен и разнообразен, настолько сильно он отличается по качеству и жанру, что сравнивать его линейно вряд ли получится. В целом, в любой стране, количество хороших фильмов по отношению к проходным в лучшем случае составляет один к десяти, а скорее и того меньше.

Был советский кинематограф, который в определенном жанре производил очень хорошее кино: в нём была актёрская игра, продуманные сценарии. Потом был провальный период, в конце 1990-х – начале 2000-х годов. К настоящему времени у представителей отечественной киноотрасли возникла какая-то попытка её восстановления.

Что касается мировых тенденций, то необходимо помнить, что не всегда Голливуд являлся законодателем мод в киноиндустрии. Было итальянское кино, французское кино, сейчас наращивает темпы своего развития южнокорейский кинематограф – всё меняется. И кино в этом смысле будет развиваться, потому что летопись человечества ведётся теперь цифровыми способами.

— На Каспийском медиафоруме в Астрахани Вы подняли проблему нехватки образов героев в российском кино. Расскажите, пожалуйста, об этом подробнее.

— В кино, как и в любом виде искусства, главное – умение создавать образы героев. Если образов нет, то и говорить не о чем – останутся только спецэффекты, залихватские приёмы. Герои фильмов могут быть с национальным окрасом или без такового, но прежде всего мы говорим о воображаемых существах, которые так воспринимаются потребителем, что в какой-то период времени он верит в их существование, сопереживает им, они его волнуют, вызывают у него эмоции и т.д.

У нас мало таких героев, а публике нужно ежедневно потреблять контент. Сейчас в каждом доме может быть не один, а два телевизора, плюс смартфоны, планшеты, компьютеры. Чтобы удовлетворить потребность зрителя, нужно фактически ежедневно снимать от 10 до 20 разного рода эпизодов. Производство культуры в России не достаточно массовое, а оно должно быть массовым и качественным. Некоторые слои аудитории у нас ещё совершенно не охвачены, что в том числе негативно сказывается на экономике страны.

— Как создавать всенародно любимых героев? Как уметь формировать эти образы?

— Ничего кроме таланта не требуется. Надо быть талантливым писателем, и никакие советы здесь не сработают. Есть литературные вузы, факультеты, где помогают научиться писать прозу, есть определенные правила этого вида ремесла, но прежде всего должен быть талант. Отмечу лишь, что каждый писатель или сценарист – любой пишущий человек – должен быть наблюдательным.

— Затрагивая тему пишущих людей – как Вы оцениваете уровень профессионализма современных российских киножурналистов, кинокритиков?

— Высоко оцениваю – некоторые мои друзья и коллеги являются блестящими журналистами, которые глубоко изучают кино. Что касается кинокритиков, среди них есть талантливые специалисты, однако у меня есть подозрение, что их рецензии не всегда искренние. Это вовсе не умаляет уровень их профессионализма и не означает, что они действуют в каких-то коммерческих интересах. Мне кажется, что иногда они действуют под давлением неких приходящих обстоятельств.

— Каких?

— Ими может двигать, к примеру, чувство ложной правоты, возникшее вследствие дружбы с теми или иными кинематографистами, какие-то убеждения и пр. К тому же в целом у меня нет ощущения, что российские кинокритики преуспели в своём ремесле. На мой взгляд, им надо быть побойчее.

— Как складывалась ситуация в медиапространстве в советский период?

— Интересно складывалась. Вообще хотелось бы обратить ваше внимание на то, что советские фильмы обладали характерной особенностью. Когда ты их смотришь, в большинстве случаев не понимаешь, в какой стране разворачивается действие фильма. В них представлена некая абстрактная жизнь, в которой ходят трамваи, работают люди, непонятна структура политического строя, идеологии, отношении к частной собственности и т.д.

— Это было сделано с умыслом?

— Я думаю, да. Почему в арабском мире получила развитие каллиграфия? Потому что изображение человека было запрещено, и талант ушёл в буквы. То же и здесь. В советском кинематографе было запрещено обсуждать политический строй, можно было рассуждать о любви, одиночестве, о внутренних переживаниях человека. Это в каком-то смысле экзистенциальное кино, оно было как бы вне времени и пространства. Была отсечена политическая составляющая, иностранное подавалось нейтрально. Я имею в виду 1960-е – начало 1970-х годов, времена устойчивого социализма. Тогда же своё развитие получили литературная критика и кинокритика. Выпускались популярные журналы «Наш современник», «Новый мир», было много публицистов, критиков. Тогда сформировалась некая гибридная художественная культура, и её представители имели негласную установку от власти – вы не лезете в политику, а мы вас более или менее не трогаем. А в сравнении с периодом сталинских репрессий не трогаем вас совсем. Вот тогда и сформировалась советская школа кинокритики.

— Каковы причины её формирования?

— Сформировалось она ровно потому, что советская власть в период Хрущева и особенно Брежнева была незлобной. Сталин постоянно занимался уничтожением своей элиты, была ротация: никто не знал, что с ним будет завтра. После его смерти в номенклатурных кругах, а затем и советском обществе сформировалась некая стабильность, у людей появилась возможность спокойно жить, учиться, сосредоточиться на своём деле или увлечении.

— Вы преподаёте в НИУ ВШЭ. Как Вы оцениваете современных студентов?

— Я не думаю, что они хуже или лучше представителей предыдущих поколений. Общие закономерности развития человека важнее приходящих обстоятельств.

— Да, но уже доказано, что в условиях цифровизации развитие центральной нервной системы осуществляется иначе – современный человек испытывает колоссальную информационную нагрузку.

— С одной стороны, соглашусь – это действительно проблема. С другой стороны, давайте порассуждаем, а что такое изобилие информации? Возможно, её действительно стало больше, но способен ли человек усваивать больше контента? Сколько я могу прочесть книг за день или посмотреть фильмов? Человеческие ресурсы ограничены. Другое дело, если человек не может справиться с потоком информации и не умеет обрабатывать её, тогда он может стать склонен к упрощению и начать раскрашивать мир в черно-белые краски. Вот это нехорошо, и с этим действительно надо что-то делать. Но суть в том, что так было и раньше.

— Приведите пример.

— Деятельность тех же революционеров – например, в Европе в 1848 году. Не кажется ли вам, что вреда от них было едва ли не больше, чем пользы. Они не брезговали и упрощением, и распространением всякого рода слухов, использовали т.н. сарафанное радио в своих целях. Безусловно, в современном информационном поле мы имеем очень сложную навигацию, но она и предоставляет больше возможностей для работы с информацией. Попробуйте поймать подпольщика времен Второй мировой войны, который распространял провокационные листовки. Сегодня хакера отследить гораздо проще. То есть проблема заключается не в качестве информации, а в уровне образования человека, широте его кругозора и остроте критического мышления. Вот на чем необходимо сосредоточиться – как и во все времена.

— Вы за цензуру?

— Я думаю, что мы должны ответственно подходить к информации. В мире есть зло, могут быть враги или просто сумасшедшие – люди, которые хотят заниматься злом и втягивать в свои тёмные дела других. И за этим стопроцентно необходимо наблюдать. Я давно предлагаю ввести что-то вроде интернет-гражданства – установить чёткие правила в этом полупараллельном виртуальном мире. Например, можно было бы платить интернет-налог и организовать определённым образом библиотеки, оцифровывать источники.

Мне кажется, анонимность должна быть осуждаема, а вот цензуры быть не должно. Искусство само решает, какие темы поднимать и какой контент производить, но должны быть регуляторы этого контента. Общество должно иметь внятные механизмы контроля, возможно, должно быть внятное международное регулирование цифровой среды. Потому что все трансгранично – финансы, культура, информации, и нужно объединить усилия и компетенции, чтобы оценивать её достоверность.

— Как продвигать российский контент на внешний рынок?

— У нас есть для этого все возможности – и у производителей контента, и у его распространителей. Успехи российской анимации тому пример. Однако необходимо изучить зрительские предпочтения, а для этого нужно иметь релевантные инструменты. Также нужна межгосударственная кооперация, а это требует определенных дипломатических усилий. Если говорить о странах СНГ, этим могла бы заниматься комиссия Евразийского экономического сообщества (ЕврАзЭС). Это не простая, но выполнимая задача, во всяком случае, в России инструменты и компетенции для анализа рынка ближнего зарубежья есть.

 

Беседовала Алевтина Колдунова