Владимир Марин: Научпоп не имеет достаточно возможностей быть показным на фестивалях
На выставке «Россия» (ВДНХ, павильон 75) 17 февраля пройдет предпремьерный показ документального фильма «Карбоновые полигоны. Настоящее и будущее» российского документалиста Владимира Марина. В фокусе внимания автора фильма – карбоновые полигоны, площадки научных исследований, созданные в последние несколько лет в различных климатических зонах и в разных ландшафтах по всей России. Впервые в истории нашей страны по всей территории России ведутся одновременные исследования цикло углерода или карбона. Углерод повсюду, он входит с состав бесконечного множества живых существ, но так же он является основой климатически активных, или парниковых, газов, влияющих на изменение климата на нашей планете.
В своем интервью редакции платформы MovieStart Владимир Марин рассказал о том, как пришел в документальное кино, как складывается бюджет научно-популярного фильма и о возможностях продвижения документального кино на рынке. Интервью подготовлено в рамках спецпроекта «Русский док: история и современность», реализуемого при поддержке АНО «Институт развития интернета».
– Владимир, Вы учились на геологическом факультете МГУ. Чем был обоснован выбор этой профессии?
– Я родился в семье, где многие мои близкие родственники были отнюдь не чужды академической науки: на геологическом факультете учились мама, брат и тетя. Поэтому и я, когда не поступил с первого раза во ВГИК, был отправлен на геологический, чтобы не болтался без дела, а также набирался опыта, прежде чем (не дай Бог) начну снимать свое кино. Однако в МГУ я прошел отличную практику. Это воспитало «полевой» характер. Практику проходил в Крыму, у нас были отличные горные маршруты с молотком и мешком камней, после которых райской пищей была даже пустая гречка и кабачковая икра сомнительного качества. Лагерь геофака был расположен на Чонгарском перевале. Вторая, геодезическая, практика была неподалеку от города Боровска, в Сатино. Это был отличный опыт экспедиционной жизни. А когда я узнал, что до ВГИКа в геологической партии успел поработать сам Тарковский, мне на какое-то время показалось, что я не на практике в горах с геологами, а на подготовительном курсе для настоящих режиссеров. Учеба шла неплохо, и вот на будущий год меня уже хотели отправить в море, но увы, со второго раза я все-таки поступил во ВГИК.
– То есть Вы учились в МГУ и параллельно подали документы во ВГИК?
– Да. Я с 13 лет готовился туда поступать, за пару лет до окончания школы меня начал готовить педагог из ВГИК, Георгий Игоревич Склянский. Его наверняка помнят многие вгиковцы моего поколения. В мой второй год поступления набирал Владимир Наумович Наумов. С ним как-то сразу удалось нам найти контакт. Накануне третьего тура у нас обокрали квартиру, я прямо на экзамене рассказал будущему мастеру о неприятности, ему эта история очень понравилась. И благодаря паре пронырливых цыганок я все-таки оставил учебу в МГУ и оказался во ВГИКе середины 90-х годов.
– Вы окончили мастерскую игрового кино Владимира Наумова. Удалось ли Вам снять художественный фильм? И в какой момент Вы решили переключиться на документальное кино?
– Во время учебы я снял лишь одну игровую работу, в которой сам играл одну из ролей. С удовольствием снимался в работах у своих товарищей по мастерской. Интересная была у нас площадка, мы ставили «Мастера и Маргариту», это была традиция у Наумова, все его студенты в Институте обязаны были поставить отрывки из романа, а если хватит таланта, то потом собрать их в единое действо. У нас как-то не срослось, но опыт работы над романом был великолепной школой мысли, да и задачи режиссерские были весьма непростые, начиная уже с первого курса.
А первым моим опытом в документальном кино стала дипломная работа. Тогда были проблемы с финансированием моего диплома, и пришлось искать возможности поставить работу за свои деньги. Я поехал в Киров, на родину моей мамы, где жил и работал мой дедушка. Он был довольно известным в творческих кругах поэтом и писателем, но наиболее активная пора его деятельности пришлась на 20-ые – начало 30-х годов ХХ века. Время, когда бредили Есениным, Маяковским. С Владимиром Маяковским дедушке повезло познакомиться и пообщаться. Без всякой надежды на успех я пошел на местное телевидение и сказал, что хочу снять фильм в честь 100-летнего юбилея дедушки. И вдруг случилось чудо, его хорошо помнили на местном ГТРК «Вятка». Прошло 20 лет, а я все еще помню все подробности встречи с Мариной Валентиновной Дохматской, известным кировским документалистом; в память о моем замечательном дедушке она подарила мне возможность сделать первую профессиональную работу. Так появился диплом, который был не просто учебной работой, а, по сути, телевизионным проектом, снятым по заказу телеканала. Фильм назывался «По жребию Садкó».
– Таким образом, у Вас есть опыт работы и в игровом, и в документальном кино. В чем для Вас основная разница между этими двумя видами киноискусства?
– Я снимал лишь студенческое игровое кино. Для меня разницы большой не было, потому что везде это было собрание энтузиастов. Но в целом игровое кино в чём-то сложнее: больше людей задействовано, больше цехов работает. Однако при работе над серьёзным документальным проектом тоже задействовано много людей. Но здесь больше мобильности, больше, как ни странно, свободы в работе, потому что ты только примерно знаешь сценарий. Общее то, что мы работаем, по большому счету, с той же драматургией на момент монтажа. Мы должны так же ловить качество, стиль и т. д.
– Законы драматургии, которые Вы изучали в игровом кино, так же работают для Вас и в документальном?
– Да, но здесь важна не только драматургия, но и стиль, который нужно поймать. Так же, как и в игровом кино, пишем оригинальную музыку, работаем с композитором, чтобы музыка была вплетена в ткань материала и картина стала по-настоящему синтетическим искусством. Еще общее то, что, когда ты долго работаешь с героями в своих фильмах, это похоже на работу с актером, хотя результаты разные. Здесь необходимо грамотно выстроить интервью, записать лайф. Умение контактировать – это основа нашей профессии.
– В итоге Вы не вернулись в игровое кино, почему?
– После защиты диплома я еще какое-то время мыкался по студиям, немного поработал на «Мосфильме» вторым режиссером. Тогда же я устроился в Институт океанологии РАН на инженерную должность, на постоянное место работы. Но когда в институте узнали, что я режиссер, предложили снимать видеоотчеты по морским поисково-спасательным экспедициям. Лабораторию, куда меня определили, возглавлял и сейчас еще возглавляет Николай Андреевич Римский-Корсаков, не однофамилец, а правнук. Не нужно было долго думать, чтобы понять, что работа в море открывает замечательное поле для создания не просто отчетов, а при должном умении и желании – весьма востребованных документальных фильмов. Первая экспедиция была на Байкал. После нее мне уже не захотелось возвращаться в павильоны, а захотелось жить вот этой свободной жизнью. Владимиру Наумовичу Наумову я тогда принес первый приз за документальную работу. Он посмотрел на меня и сказал: «Надеюсь, это только первый приз и впереди их еще будет много. И как хорошо, что ты дышишь свежим воздухом!». Я ответил: «Да, знаете какой воздух на Байкале!». Он обвел глазами кабинет, посмотрел в окно «Мосфильма» на дворик: «Нет, хорошо, что ты дышишь свежим воздухом». Он почему-то упорно называл документальное кино хроникальным, говорил: «Хроникальное снимаешь!». Я очень жалею о его уходе, он прожил долгую жизнь, 93 года, но и после его кончины все равно осталась привычка как-то соотносить свои усилия в реальной и трудной жизни с тем замахом на великое, который он нам пытался привить. В чем-то потом это мешало, путь по мелководью легче прокладывать, но все-таки как не стремиться куда-то в большое море, где ходили некогда такие мощные обитатели киноглубины.
– Когда Вы начали работать с Институтом океанологии РАН, студия там уже была?
– Не было даже соответствующей должности, но была определенная традиция – снимать кино. Уверенности и даже наглости мне добавляло обстоятельство, что моими «предшественниками» были сами основатели Института океанологии, в частности, Иван Дмитриевич Папанин. В 1937-38 гг. он на легендарной дрейфующей льдине снимал своих товарищей и себя. Во всяком случае, он специально окончил перед экспедицией курсы и на льдине у них была кинокамера. И в 50-ые годы в Институте работали кинооператоры-любители, которые на очень высоком уровне снимали кинокадры морских экспедиций. Киносъемки Никиты Зенкевича вошли в новостные выпуски профессиональных киностудий. А далее студии уже посылали в экспедиции своих кинооператоров. По заказу Института делалось очень достойное кино. В первые годы работы, пока я еще искал чем заниматься в академических стенах, мы раскопали в архивах десятки коробок кинопленки, оцифровали ее, там и второе открытие Антарктиды, и мощные государственные проекты по фундаментальному изучению Мирового океана. Но в 1990-е годы в институте произошло самое интересное. В мировом кинематографе узнали команду Сагалевича, глубоководные обитаемые аппараты «Мир», под началом Анатолия Сагалевича сотрудничали с крупнейшими мировыми студиями. Начали с мексиканского медиамагната, потом студия «Аймакс», а затем и Голливуд. И вот на этих аппаратах снимали такое кино, которое знает и любит весь мир. Это тот самый «Титаник» с Леонардо Ди Каприо. Не сразу, но и мне повезло поработать с «Мирами» и Сагалевичем в качестве режиссера-оператора в ходе их байкальской подводной трехлетней эпопеи. А потом мы сделали с ним несколько проектов по следам их исторических океанских экспедиций.
– Какого рода фильмы Вы изначально снимали в Институте океанологии?
– Первые шесть лет я просто ходил по морям, снимал экспедиции. Делал видеоотчеты. Но вместе с тем начал довольно быстро сотрудничать с Центром национального фильма. Там был запрос на видеоматериалы, которые мы снимали в экспедициях. Они стали основой для примерно полутора десятков выпусков киножурнала «Хочу все знать». И далее я уже ориентировался на ЦНФ, когда готовил свои первые документальные проекты. Появилась возможность запуститься там со своим собственным кино.
– Вы поначалу сами работали режиссером-оператором в экспедициях. Насколько легко Вы адаптировались к этой работе? Приходилось снимать в сложных условиях?
– Оказаться в роли оператора для меня было чем-то новым, но вгиковское образование – хорошее, классическое. Оно давало если не практическую операторскую базу, то некую теорию, которая мне помогла. А с другой стороны, море все-таки – это зона повышенной опасности. Были случаи, когда камеры терпели большой урон от соленой морской воды и когда я сам терпел некоторый урон, получал даже небольшие травмы. Кроме того, нужно было привыкнуть к жизни на корабле, там особые правила, особая дисциплина. Нужно научиться уживаться в довольно стесненных условиях на протяжении многих недель, месяцев. Впрочем, в море очень интересно.
Не то что были сложные технические съемки, но нужно было придумать, как с небольшим набором техники добиться какого-то интересного результата. Поэтому мы начали работать очень плотно с подводными телеуправляемыми роботами. Сегодня у нас в стране подводные обитаемые аппараты, даже легендарные «Миры» уже практически перестали использовать, это, конечно, жаль. Но подводные роботы и подводные аппараты придавали нашей киноработе дополнительные краски, действительно, под водой часто можно увидеть какое-то особое удивительное кино.
– Сейчас Вы являетесь руководителем студии ИОРАН при институте океанологии. Как создавалась студия?
– Когда мы уже успешно работали с ЦНФ, стало понятно, что все не зря, мне в институте предложили набрать штат для собственной студии. Надо отдать должное прозорливости академика Роберта Нигматулина, на тот момент директора. Дали две ставки дополнительно к моей. Мы в таком составе работаем с 2010 года. На постоянной основе работает Максим Толстой – оператор, и он тоже, как и упомянутый выше Римский-Корсаков, действительно, дальний потомок известного писателя Льва Николаевича Толстого. Такое вот место у нас интересное. Нам выдали помещение, куда дверь даже открывалась наполовину, оно до самого верха, под самую четырехметровую высоту потолка было забито всяким хламом вперемежку с очень ценными, но забытыми вещами. В частности, там мы раскопали старинные карты, и вновь отдали их на хранение в музей Института. Расчистили, сделали ремонт. Теперь у нас там, можно сказать, небольшой съемочный павильончик. Еще один член нашей команды – Владимир Кузьмин, когда он пришел в качестве ученика, мы знали о нем только то, что он музыкант, джазовый барабанщик. Пришел к нам молодым 21-летним парнем. Если музыкант, то пусть будет у нас звукооператором, пусть учится. С тех пор он освоил множество профессий: занимается звуком, цветокорректировкой, монтажом, техникой, его зовут на работу крупные компании. Пришел как барабанщик, а стал человек-оркестр.
Помимо них есть еще огромная команда. Это научные сотрудники Института океанологии. Они не только ученые и наши друзья, у нас профессиональный симбиоз: они – поставщики новых тем, мы – помощники в экспедициях в области фото и видеофиксации. И даже более того, мы придумываем что-то и по части специальной съемки, а наши коллеги, научные специалисты, корректируют полет творческой мысли прагматичным взвешенным подходом, опираясь на багаж знаний и опыт. Вот в таком ключе наша команда гораздо шире представляется. В нее входят десятки, если не сотни человек. Особого упоминания заслуживает команда, работающая с подводными видеороботами, они же их и создают и успешно по всему миру отправляют на работу – Борис Розман, Андрей Елкин. Это и команда лаборатории гидролокации дна, где работают наши коллеги. Один из них, Иван Анисимов, он готовит диссертацию как научный специалист, а с нами работает еще и как автор компьютерной графики для кино. Ярослав Белевитнев – он управляется с коптерами, он же автор всех изобретений по части работы с системой подводной съемки VR 360. Участвует в наших проектах и IT-отдел. То есть наши фильмы – результат работы большой команды.
– С кем вы сотрудничаете, работая над фильмами?
– Первый путь такой: у нас возникают идеи, и мы их предлагаем студиям, питчим по-своему, оформляя материалы в виде презентационных роликов. Второй путь: мы не просто работаем в экспедициях, но изначально в заказе фильмов участвуют различные министерства, организации культуры и другие структуры, среди них: Музей Мирового океана, Научно-экспедиционный центр по исследованию морских млекопитающих, Всемирный фонд дикой природы WWF (до недавнего времени), МЧС, крупные институты, например, Институт проблем экологии и эволюции им. А.Н. Северцова РАН, Тихоокеанский океанологический институт им. В.И. Ильичева, Министерство науки и высшего образования РФ и др.
Некоторое время мы сотрудничали с телеканалом «Культура» и Андреем Шемякиным, с которым делали цикл программ о путешествиях. У нас давние рабочие контакты с продюсером Александром Гундоровым.
А не так давно мы завели отличные деловые контакты уже в Сибири, с Иркутским Кинофондом. В этом году будем работать с Архангельским отделением Молодежного центра Союза Кинематографистов. И головная организация Молодежного центра – тоже наши партнеры и друзья. Дмитрий Якунин, с которым нас связывает давнее доброе знакомство. Он продюсер нашей чукотской истории про белых медвежат. Работа на Чукотке – была интереснейшим опытом для коллектива студии.
Очень интересный был проект веб-сериала «Займемся наукой», мы делали с моими коллегами одну из серий этого проекта под руководством Дмитрия. Идея рассказать о молодых ученых в различных областях науки была поддержана ИРИ.
Мы работали над созданием детского экологического проекта «Эковзлом». И в итоге более полумиллиона школьников немного прикоснулись к работе академических ученых. Тут нас с соавторами Дмитрием Глазовым и Александром Жушевым поддерживало экологическое направление РДШ. Очень жаль, что сейчас меньше стали уделять внимания такой популярной теме среди школьников.
Частые гости у нас редакции новостей федеральных каналов, наш долг – помогать им освещать крупные события.
За двадцать лет работы, а этот год у меня юбилейный в морском кино, я начал в 2004 году работать в океанологии, было немало интересных контактов, коллабораций, дружб, они множатся и длятся, и хочется, чтобы они укреплялись и становились мощнее. Отдельная любовь нашей студии – это крупнейший морской музей в стране Музей Мирового океана. С ними мы сделали десятки работ. И многие из них можно увидеть в экспозиции Музея в Калининграде.
Нас интересует все, что связано с путешествиями, особенно морскими: морская техника, морские животные, экологические проблемы. Море – это действительно бесконечная среда, система, в которой рождаются все новые и новые идеи.
– Снимать подобные фильмы – это затратное дело. Из каких источников в основном финансируются ваши работы? Подавались ли вы когда-нибудь на гранты?
– Мы подаемся на гранты. Пишем заявки сами или совместно с крупными студиями. В некоторых случаях мы включены в проекты Института, ведем PR часть научных проектов. Так тоже рождается кино. Например, мы работали над проектом о дельфинах Черного моря с «Роснефтью» в течение трех лет. Сейчас активно сотрудничаем с Минобрнауки.
Проекты, подобные нашим, это всегда некая сумма бюджетов. Во-первых, есть бюджет экспедиции. Наш коллега или даже небольшая группа работает там на деньги экспедиции, с техникой студии. Если интересный проект, то можно изыскать какое-то дополнительное финансирование буквально из корпоративных или личных средств, только бы случилось. Потом мы думаем, что делать с материалом. На технической базе студии мы обрабатываем этот материал. Далее пишем заявку на грант и подаемся сами или объединяя усилия с продюсерской компанией. То есть: бюджет экспедиции, плюс наши собственные ресурсы, плюс поддержка Института, плюс грант, который мы получаем. Это классическая схема, которая работает у нас. На выходе, на верхушке пирамиды – фестивальное, кинотеатральное или телевизионное кино. За время работы у нас действительно появилось несколько довольно известных проектов, востребованных зрителем.
– Если говорить о фильме «Карбоновые полигоны. Настоящее и будущее», как вам пришла идея сделать такой проект?
– Идею подсказал Сергей Константинович Гулëв– это крупный ученый, член-корреспондент РАН, руководитель лаборатории Института – человек с мировым именем в науке, который занимается проблемами климата. Поскольку океан – это «кухня погоды», то в институте, конечно, есть целый ряд лабораторий, изучающих в том числе и климат. И более того, Институт курирует в рамках широкомасштабного проекта Минобрнауки «Карбоновые полигоны» все, что связано с изучением океана, возглавляет целый кластер морских организаций. Этот проект довольно новый, он ведется в России всего лишь третий год. Сергей Константинович предложил снять фильм про работу ученых в этой сфере. Мы охотно согласились, но даже не предполагали, насколько масштабным это будет проект. И речь ведь уже не только о море, мы дерзнули взяться за рассказ об изучении цикла углерода, а это десятки, если не сотни направлений исследований. Это всероссийский уровень, причем, с перспективой интеграции нашей страны в глобальный, планетарный масштаб. Сегодня это уже 18полигонов, которые расположены на территорииРоссии. Мы практически во всех точках раньшебывали, но некоторые сухопутные полигоны были и для нас открытием.
Были установлены короткие сроки, поэтому мы работали тремя операторскими группами, чтобы успеть побывать в разных точках: в Калининграде, на Сахалине, в Чечне, Казани, Салехарде, Геленджике, Екатеринбурге, Москве. Первая группа – я и Максим Толстой, вторая – Дара и Кирилл Найденовы из Калининграда, снимали на Сахалине и в Калининграде, третья – Юля Шульгина, молодой оператор, которая начала с нами сотрудничать совсем недавно. Она изъявила желание съездить на Север, в Салехард.
В процессе работы мы поняли, что каждый полигон – это отдельная история. Было записано более 40 интервью, и это я называю только основных спикеров. Ближе к завершению первого этапа съемок возникла идея разбить проект на две части. 17 февраля, на ВДНХ, будет показана первая часть. Это рассказ о полигонах в Калининграде, на Сахалине, в Чечне, Казани, Геленджике, Екатеринбурге, немного и об МГУ расскажем. Во второй части сделаем акцент на нашем любимом Севере, где мы так много времени уже провели в экспедициях с моржами и медведями. Но на этот раз попробуем взять шире и попытаемся понять, что руководит процессами стремительного потепления Арктики, неужели углерод- карбон, неужели человек так далеко зашел, что его влияние стремительно меняет нашу планету и процесс необратим.
– Вы в перспективе планируете побывать на всех 17 полигонах?
– Наши старшие коллеги, инициаторы фильма, Сергей Константинович Гулëв и Минобрнауки, увидев, насколько эта история интересна, поняли, что лучше побывать на всех полигонах, не делая выборку. Хотя изначально речь шла о нескольких избранных локациях.
– Почему Вы считаете эту тему актуальной?
– Карбон, или углерод, это всеобъемлющая тема. Он содержится в 80 % живой материи. Углерод это во многом и есть те самые климатически активные газы, которые меняют климат на всей планете. Над планетой создается некая «шапка» парниковых, газов. Они задерживают отражение солнечной радиации, разогревая планету. Остановить этот процесс невозможно. Можно только притормозить. Климат меняется и будет меняться по всей планете. Смещаются сезоны. Все пришло в движение. Тает Арктика, там эти изменения особенно видны. Кроме того, что это научная задача, это практически понятная вещь – нужно для начала выяснить, что происходит, как это происходит, масштабы, дать оценки. Из фильма мы узнаем, почему в этом процессе задействованы и морские раковины, и поля, засеянные коноплей, как в этом участвуют сибирская и уральская тайга, микроводоросли в море. Все полигоны объединены одной темой изучения цикла углерода, его эмиссии – выброса в атмосферу и секвестрации – захоронения в почве, в каких-то более стабильных формах, но везде разные проявления этого комплекса процессов природных. Где-то изучают сельскохозяйственные культуры, где-то пытаются поменять порядок выпаса скота, строят вышки для наблюдения за движением газов и т. д. Проявления одной и той же темы бесконечны. И тут понимаешь, что не просто снимаешь кино о какой-то частной научной проблеме. В фильме есть и философский подтекст: как вообще этот мир устроен, и что это за удивительный элемент такой – углерод, который объединяет практически весь наш мир, и живой и будто бы не живой, но это лишь на первый взгляд.
– Как долго длилась работа над фильмом, начиная с проработки идеи?
– Начали мы беседу о фильме еще в начале прошлого года. Постепенно проект вырисовывался. С августа стали активно работать. Последняя экспедиция закончилась в конце января. Параллельно мы монтировали фильм. Полгода активной работы – это немного для фильма такого масштаба.
– Из каких источников финансировался такой масштабный проект?
– Средства поступают через Институт океанологии, который работает как одна из ключевых организаций над реализацией проекта Минобрнауки. Ну, и конечно, без поддержки и помощи на местах с логистикой, с проживанием все было бы гораздо дороже и труднее. На месте, на каждом полигоне, нас принимали, помогали, возили на места съемок. Логистика бывает очень дорогая, а такая помощь снимает с нас многие затраты.
3D-графикой к фильму занимался Иван Анисимов. Музыку писал Марат Файзуллин, достаточно известный композитор из Уфы. Он работает, кстати, очень много и в «большом» игровом кино. Работа со старой командой делает процесс не только проще, но и помогает избежать лишних трат из-за недопонимания и сбоев.
– В фильме используется много научного материала. Осматривают ли фильм консультанты, эксперты из института?
– 20 лет назад, когда я только начинал работу в научно-популярном кино, необходимость проходить через научную редактуру очень угнетала. Но кино надо было показывать на ученых советах, такое было условие от руководства. А готовое кино очень тяжело править, поэтому уже на этапе замысла лучше найти какое-то творческое решение в содружестве с коллегами, научными специалистами. Вначале мне казалось, что это ограничение творческой мысли. А по факту, гораздо интереснее работать в условиях, когда ты опираешься на особый взгляд ученых на этот мир. Творчество задаёт меру условности, например, в театре это особенно хорошо можно понять. И кино игровое не отстает, создает свои условные, но увлекательные миры. А наука претендует на безусловное знание и четкий результат, хотя научные теории могут с развитием наших представлений разительно меняться. Между тем, занимаясь научно-популярным кино, ты должен выработать новое специализированное творческое мышление. Нужно научиться сложные вещи переводить на простой язык и при этом не наврать в глазах ученых, быть для них убедительным. Конечно, ученые советы, консультанты, исследователи – герои фильмов, с которыми мы работаем, – всегда осматривают, дают комментарии нашим работам, как же иначе.
– Какова судьба фильма после предпремьерного показа? Где его можно будет увидеть?
– После предпремьерного показа нам нужно будет начинать фестивальную историю проекта. Важно не просто популяризировать кино, необходимо рассказать о том, как работают наши ученые над проблемой изучения цикла углерода, над изучением влияния нашей страны на климат планеты. Есть фестивали нам весьма дружественные, например, «Человек и природа» (Иркутск) и ARCTIC OPEN(Архангельск). К ним мы первым придем, а дальше веером предложим фильм и в России и за рубежом, что так же очень важно по многим причинам.
Где-то постараемся организовать зарубежные прокаты, потому что этот фильм характеризует Россию с позитивной стороны – страну, разнообразнейшую не только по ландшафту, но с большой научной школой с научными традициями. В фильме четко показано, как наши ученые работают над важной для всей планеты задачей. Здесь границы между странами стираются. Наверное, за рубежом будет интересно посмотреть, как у нас работают.
– У вас есть опыт участия в фестивалях?
– Поскольку у нас довольно много уже работ вышло в широкий прокат, то и список фестивалей внушительный, просто есть такие, где приятно бывать еще и силу близкой мне атмосферы. А вообще, фестивалей с серьезной научно-популярной программой, хорошей долгой историей у нас в стране маловато. На мой взгляд, научно-популярное кино не имеет достаточно возможностей быть показным на фестивалях. Было бы здорово, если бы появились еще какие-то специализированные площадки.
– Размещаете ли вы свои фильмы на телеканалах или онлайн-платформах?
– У нас вышло в свое время три фильма «Как приучить медведя», «Несейка. Младшая дочь», «Краткое пособие по воспитанию тюленей» – это все истории про людей и животных, которые размещены практически на всех платформах: Okko,«Кинопоиск», «Иви» и др. Они лежат почти везде, в основном в платном доступе. Фильм «Как приучить медведя» размещен и на RT Doc. «Птицы Мирослава», еще одно наше кино, лежит на платформе TV BRICS и даже на сайте Министерства культуры РФ.
Традиционно мы работали с каналом «Культура», там у нас было большое количество эфиров и «Несейки» и было еще одно очень любимое этим каналом кино про белых китов – «Тайна белого беглеца», его года четыре показывали по несколько раз в год. ТВЦ и ОТР показывал наши фильмы. К сожалению, я плохо знаю современное телевидение, практически его не смотрю.
– Поделитесь своими планами на будущее.
– Есть у нас очень интересный новый проект, который хотим дальше развивать. В 2017 году мы впервые для себя сняли подводный VR 360. Результат такой документальной съемки дал нам ощущение, как будто мы находимся внутри подводного купола. На тот момент качество был весьма среднее, но идея нас очень увлекла. Надо было сделать новое устройство и научиться лучше сшивать видео. На Белом море есть интересные места, где собираются в огромной количестве белые киты. Там мы на протяжении нескольких лет ставили свой эксперимент по подводой съемке и на данный момент получили, как нам кажется, материал приличного уровня. Надевая VR-очки, вы погружаетесь в мир китов. Проект очень интересен не только технически. Сняв первый ролик, мы поняли, что это интересно и ученым, и маленьким зрителям, и взрослым. Кроме обычных очков мы попробовали проекцию на куполе планетария. Когда в натуральную величину над тобой по куполу плывут киты, и не просто плывут, а живут своей настоящей свободной природной жизнью, невольно вспоминаешь, откуда вышла жизнь на нашей планете. Таким образом, мы шагнули в область VR360. Успели поучаствовать в нескольких фестивалях, в Санкт-Петербурге в прошлом году был замечательный фестиваль «Культура 360», можно сказать, что там собрались не просто кинематографисты, а люди философского склада мышления, которые ищут новые формы документального и игрового кино. Мы говорили о фестивалях с вами, но, оказывается, в мире неплохо развита сфера вот такого виар-кино, и нет числа фестивалям 360-кино. Вот тут пришлось удивиться, вроде бы неплохо известный мне мир кино раскрылся совершенно удивительным образом.
В этом году мы снова едем снимать белых китов. Это будет не просто VR-фильм. Накопленный материал позволяет нам провести внутреннюю драматургию этих подводных съемок. В перспективе это будет отдельный проект под названием «В прятки с полярными китами», его мы делаем с продюсером Александром Гундоровым, проект получил грант Фонда поддержки регионального кинематографа (ФПРК).
– Какие советы Вы можете дать начинающим документалистам?
– Важно понимать, куда вы идете и что происходит сейчас в кино. Это не значит: понимать и бояться, а просто – понимать. Когда мы шли поступать и в МГУ, и во ВГИК, педагоги говорили, что и в науке, и в кино дела идут не лучшим образом. Это были1994-95 годы. Были другие приоритеты, люди активно занимались бизнесом. Владимир Наумов говорил: «В России нужно жить долго. Если ты рано начал, у тебя есть шанс что-то успеть». То есть, чем раньше начнете и чем лучше будете понимать ситуацию, которая складывается в настоящее время, тем легче вам будет спрогнозировать, как будет устроена ваша жизнь в профессии.
Беседовала Анастасия Сотникова
